— Да кто его в степи разберет? Азиатцы, все они на одно лицо.
Может, калмыки балуют, или киргизы из Младшего Жуза, хотя они вроде
нашу руку держат, а то и вовсе туркмены аль хивинцы могли так
глубоко забраться. Отощали после зимы, – посыпались разные
предположения.
— Ладно! Кто бы они ни были, все одно уже трупы. Добычу – на
общий кош, – сказал всем, сурово сдвинув брови. – Драгунов
раздевайте до исподнего и хороните, лошадей их и все армейское
сдадим полковнику.
Казаки заворчали, но подчинились. Кто-то громко крякнул: “эх,
пропали сапожки, бедны мои ножки”. Видать, положил глаз на
драгунские сапоги.
— Вашбродь, – подкатил ко мне с предложением тот самый щуплый
кривоногий татарин, на которого я обратил внимание. – А давайте на
лучшего казенного коня сбрую от киргизов навесим и себе
заберем.
Многие, расслышав, начали подначивать:
— Ты, Муса, как привык лошадей у немирных воровать, все не
успокоишься.
— Шалишь, брат, клеймо не скроешь.
— Где это видано, чтоб у азиатцев рысак задоньской породы
объявился? Как глаза не жмурь, все одно видать!
— А ну отставить разговорчики! – прикрикнул я, заставив всех
подобраться. – Нам тут зимовать не с руки, полковник нас ждать не
будет. Быстро за работу!
Казаки тут же прекратили зубоскальство и принялись за дело.
Офицер сказал – надо исполнять. Бросили на землю несколько
драгунских шинелей и начали на них грудой сваливать все, что
находили. Отдельно аккуратно складывали казенное добро.
— Эй, как там тебя… Муса! Подойди, – окликнул я татарина.
Тот подошел, настороженный, насупленный. Разноса что ли
ждал?
— Тебя как величать? Фамилия есть?
— Тахтаров я, Муса, – удивившись, ответил он.
— Видишь офицера? – показал я глазами на фельдъегеря. –
Похоронить надо с честью. В форме. И хоть холмик небольшой сложить
из камней, крест сладить. Возьми себе кого-нибудь в помощь.
Момент истины. Распознают казаки мою уловку или нет, поймут ли
что я офицером обозвал посланца государя?
Муса не распознал. И бровью не повел, со всех ног побежал
исполнять мое приказание. Привел молодого казака – кажется, того
самого, кто вчера звал меня кулеша отведать – и принялся разрывать
землю, используя дрянные клинки, подобранные после степняков.
Я присел рядом на валун, окинул командирским взглядом, все ли
при деле, и ушел в свои мысли.