— Точно! Не сообразил. Землю ровно утрамбуем и костер над
могилой разведем. Всю басурманскую дрянь в нем сожжем. Скроем
могилу. Трава в рост пойдет, зарастет земля. Будет лежать наш
офицер спокойно, не потревожен.
Казаки одобрительно загудели, удивляясь, что хорунжий молод, но
соображает.
Так и поступили с офицерской могилой. А над общей, солдатской,
навалили трупов врагов, раздетых догола. Только прежде чем зажечь
костер, прочли отходную молитву, а потом, по моему приказу, дали
холостой залп. Я не знал, есть такой похоронный обычай у казаков
или нет, мне было все равно: только там, по-моему, мнению,
следовало провожать в последний путь погибших солдат. И судя по
одобрительным понимающим взглядам, не ошибся.
— Вашбродь, – снова обратился ко мне бывалый урядник, протягивая
не то саблю, не то шашку – гарды нет, но прилично изогнутый клинок
миллиметров 850 имел мощную елмань . – Дуван собрали, нашли для вас
бухарской работы меч. Доброе оружие. Не сочтите за хабар, от сердца
предлагаем и по обычаю (1).
Я принял клинок, взвесил в руке. Необычное оружие. Со смещенным
к острию центром тяжести. Не шашка, а настоящая секира в умелых
руках. Но требующая долгих тренировок. Конечно, с коня такой
рубить, особенно с оттягом, одно удовольствие.
Руки сами собой пробудились, потребовали ее испытать. Отступил
от Козина на несколько шагов, перекинул из ладони в ладонь простую
рукоять с небольшим клювом, привыкая к балансу, сделал пару
восьмерок-колоброд в разных плоскостях. Мышечная память проснулась,
похоже Петр Черехов был мастером фланкировки – несмотря на
непривычный центр тяжести, крутки выходили у меня без особых
проблем.
Казаки заулюкали, засвистели.
Я, вздохнув, протянул шашку обратно уряднику.
— В общий кош. Попробую весь дуван гамузом продать в полковую
казну, деньгу поделим в равных долях. Если, конечно, лошадей не
хотите на завод себе оставить.
Похоже, мне удалось заработать еще несколько плюсов у казаков.
Татарин Муса аж громко крикнул, хлопнув себя по ляжкам от
переизбытка восхищения:
— Как бы нам нажить такого командира!
— Оставляйте себе “бухарца”, господин хорунжий! Всем опчеством
просим, – подвел итог ветеран-урядник и протянул мне обтрепанные
ножны.
***
Мы возвращались обратно, а письмо все также не давало мне покоя.
Я знал с абсолютной, леденящей душу уверенностью, что оказался на
исторической развилке. Пакет, который может изменить все не только
для двадцати тысячной армии Орлова, но и для всей страны, лежит у
меня за пазухой. И одна мысль мучила меня. А точно ли я Игрок и
могу менять реальность? Проверить это очень легко – просто улучить
момент и бросить письмо в огонь.