Пятеро, да плюс толпа, это не то, с
чем бы хотелось схлестнуться. Надо договариваться.
- Я, Игорь Васильевич Данилов. -
Смотрел на них, не отводя взгляда, ждал недоброго, был готов
действовать, но говорил спокойно. – Приехал я по делу к подьячему
Разрядного приказа, местному. Казачки живы. Так, помял их немного.
Сами виноваты. Пугнуть меня решили, пошутить, в татей поиграть,
видимо. Или шапка им моя понравилась, тут уж не знаю.
Говорил серьезно, без улыбки на лице.
Стратегия в том, чтобы не обвинять напрямую известных здесь людей.
Мало ли кто они такие, может родня того, кто передо мной сейчас.
Сейчас спокойно с толпой все порешаем, а насчет казаков с главным,
уже после обсудим, как так вышло со мной и почему.
- К подьячему? Так это я. Яков
Ключев. - Тот, кто стоял первым оказался нужным мне человеком. -
Что за дело ко мне у тебя?
Отлично, не ждать в такой напряженной
ситуации нужного человека. Разберемся здесь и сейчас.
- Яков, не знаю, как по отцу тебя.
Письмо я тебе привез из Москвы.
- Из Москвы? – Подьячий проговорил
это медленно. Рука легла на эфес сабли. Добавил тяжело. – Значит,
из Москвы ты к нам.
Мужики сзади напряглись еще сильнее.
Вот-вот сабли потянут наружу. А толпа загудела, словно недовольный
рой пчел. Я увидел, что стоявшие сбоку начали понемногу меня
обходить. Лица не добрые, напряженные.
М-да, попал. Не в чести здесь у них
столица.
Неужели, Смута? Вот это занесло, так
занесло. В это время, считай, каждый сам за себя мог воевать.
- Я, человек посыльный. – Окинул их
взглядом. - Раз письмо везу, должен передать. Служба такая.
Сделал вид, что не обращаю внимание
на угрозу, достал свиток. Показал. Добавил.
- Вот бумага. Вы, люди добрые, если
пускать к себе не хотите, право ваше, развернусь и уеду. Закон ваш
чту. Но вручить должен.
Толпа стала перешептываться.
Интересно, сколько из них тут читать умеют? Подьячий, уверен,
обученный. А вот остальные? Для них грамота — нечто большее, чем
для нашего времени письма.
- Эко. - Усмехнулся худощавый
дворянин, говорящий от лица толпы. – На ночь глядя так и умчишь?
Боярин.
- Я в чужой монастырь со своим
уставом не лезу. Надо, в лесу переночую.
Народ зашептался еще сильнее. Те
крестьяне, что обходили меня сбоку, остановились, стали
переглядываться. Даже как-то расслабились, опустили оружие.