— Вам письмо, — вдруг вспомнила она, доставая из фартука конверт
с печатью в виде совы. — От учителя.
Свешников отвечал кратко, как стрела: «Программа
прилагается. Испытания 15 сентября. Требуется поручительство
дворянина или документы, подтверждающие происхождение».
Ночью, разбирая программу при свете лампы, я услышал шорох за
дверью. Даша стояла в проёме, прижимая к груди свёрток с
бельём.
— Вам свечу зажечь? — спросила она, будто оправдываясь за
вторжение.
— Садись. — Я отодвинул стопку книг, освобождая место на
сундуке.
Мы замолчали. Лампа потрескивала, а за окном ветер перебирал
листья, как страницы гигантской книги. Её мизинец лежал в
сантиметре от моей руки на столе. Достаточно было шевельнуться — и
миллиметры превратились бы в прикосновение.
— Завтра… — начала она, но тут часы в зале пробили полночь,
рассыпав звуки, как монеты по каменному полу.
Она вскочила, унося с собой запах луговых трав с чердака. Я
остался один с тиканьем маятника и мыслью, что Академия — не
единственная загадка, требующая решения.
Утром, разнося навоз в саду, даже дворяне пачкают руки, когда
слуги — одна горничная, я нашёл под розовым кустом ржавые ножницы.
Даша, вешавшая рядом простыни, засмеялась:
— Барин, да вы копаете, как крот!
Её смех звенел, как колокольчики на шее у пасущихся коней.
Солнце пробивалось сквозь мокрую ткань, рисуя на её лице кружевные
тени. Вдруг ветер сорвал прищепку, и простыня, взметнувшись,
окутала нас обоих влажным полотном.
Мы замерли, ослеплённые белизной. Её дыхание смешалось с моим, а
сквозь ткань проступали солнечные пятна, будто мы оказались внутри
светового кокона.
— Не двигайтесь, — прошептал я, чувствуя, как бьётся её сердце
сквозь два слоя льняной ткани.
Она кивнула, и в этот момент ветер унёс простыню прочь. Мы
стояли, красные, как маковые зерна в молоке, а где-то за забором
квакали лягушки, будто смеялись над нашей неловкостью.
— Чай остынет, — бросила Даша, убегая к дому. Но на пороге
обернулась, и в её взгляде мелькнуло что-то, заставившее сердце
пропустить удар.
К вечеру, когда я проверял упряжь перед завтрашней поездкой за
учебниками, она принесла в конюшню пирожок с капустой. Тёплый, из
последней муки.
— Чтобы не с пустым желудком, — сказала, кладя его на сено. И
добавила, уже уходя: — Там… в углу сарая. Батюшки вашего старый
телескоп. Может, пригодится.