— Гы-гы-гы! — дружно заржали его
подручные, одобрительно похлопав друг друга по плечу.
— Ой, умора! — с ехидной улыбкой
парировала Эля шумно звякнув кружками. — У тебя-то как раз только
одна кнопка и есть, да и та давно не рабочая!
Очередь радостно загоготала, мужики
закивали, довольные острым словцом. Кабан мгновенно насупился,
угрожающе покосился по сторонам, но продавщица уже вошла в роль и
наступала дальше:
— Совсем меры не знаешь! Дам по две
кружки на каждого, и точка! Больше не проси!
— Совсем обурела, мать? —
раздражённо рявкнул Кабан, так хлопнув ладонью по прилавку, что аж
пивные кружки подпрыгнули. — Меру я свою чётко знаю! Пока на ногах
держусь — пью, упал — значит, хватит!
— Гы-гы-гы! — снова заржали его
прихлебатели, явно оценив хозяйский юмор, и начали бодро
расталкивать очередь плечами, протискиваясь поближе к кранику.
«Кабан!» — вспыхнуло в голове. Ну
точно, это же его «кирпичное» лицо я тогда видел в подъезде, когда
он с Венькой-пианистом меня караулил. По наводке Антошеньки
Соколова.
Ладно, нет худа без добра. Теперь у
меня «Нива» есть — подарок от того самого Антошеньки-бизнесмена.
Правда, на себя ещё не оформлял, только там, на поляне, какую-то
бумагу начирикали, да пока и не надо. Пусть машина на нем числится
— целее буду.
А наш поэт, Савелий Натанович,
увидев Кабана, вдруг заметно напрягся, заёрзал на табурете и
затравленно заморгал. Торопливо допив остатки пива одним глотком,
любитель творческой свободы поспешно поднялся, неловко, но вежливо
поклонился нам и с натянутой улыбкой пробормотал:
— Покорнейше благодарю вас,
господа-товарищи, но мне ужасно срочно пора. Дела, знаете ли,
творческого характера, неотложные. Читатели ждут. Сегодня выступаю
перед благодарной публикой в пансионате «Былая юность».
Схватив свою потрёпанную сумку, он,
стараясь не привлекать лишнего внимания, двинулся к выходу, нервно
оглядываясь через плечо и бросая косые взгляды на шумную шайку во
главе с Кабаном. Было ясно — встречаться с ними он категорически не
желал и теперь старательно пытался раствориться в толпе.
— Сава! — вдруг громогласно
воскликнул Кабан, заметив нашего собутыльника, пытающегося скрыться
из виду. — Да это ж ты, родной мой! Вот так встреча! Ну-ка, иди
сюда, пудель седовласый, выпьем по старой дружбе!
— Извини, Кабанчик, — с жалкой
улыбкой пробормотал Мехельсон, нервно теребя сумку. — Жена только
что звонила, срочно домой зовёт, сам понимаешь… Она у меня
у-ух!