Он попытался юркнуть к двери, но
Кабан грохнул кулаком по прилавку:
— Не п*зди, Сава! Нет у тебя никакой
жены и никогда не было. А ну, приведите его сюда! — властно
распорядился он, повернувшись к подручным.
Те мгновенно рванулись к поэту, но у
Савелия Натановича вдруг откуда-то проснулась молодецкая прыть: в
три прыжка он преодолел расстояние до двери, рывком распахнул её и
выскочил на улицу. Двое из шайки метнулись за ним, дверь осталась
открытой.
Через несколько секунд с улицы
донёсся отчаянный вопль:
— Граждане! Люди добрые, помогите!
Хулиганы же грабят! Денег честного человека лишают! — истошно и
трагически вопил Савелий Натанович, явно оказавшись в руках
преследователей.
— Ты что делаешь? — спросил я
Шульгина, когда тот вытащил телефон и начал что-то там
набирать.
— В смысле «что»? — удивился он. —
Человеку помощь нужна, не слышишь разве? — Он кивнул в сторону
распахнутой двери, откуда надрывался голос поэта: «Пустите, ироды!
Пустите!». — В дежурку звоню, пусть пришлют наряд ППС, пускай
разбираются.
— Стоп, стоп! Какой ещё наряд ППС?
Ты что, не мент, что ли? Аллё, гараж!
Он словно опомнился, смущённо убрал
телефон и потянулся в карман за удостоверением.
— Ну да… Точно. Сейчас сами
разберёмся тогда.
— Убери ксиву! — резко остановил его
я. — Ты вообще соображаешь, как с пьяным быдлом разбираться надо?
Это во-первых… А во-вторых, никогда не свети ксивой на пьянке, если
можешь разобраться без нее.
Он слегка растерянно посмотрел на
меня, пряча обратно удостоверение в карман:
— А как тогда?
— Сейчас покажу, — сказал я,
спокойно снимая с крючка под столиком свой рюкзак, в котором всегда
лежал пистолет с двумя запасными магазинами, завернутый в рубашку.
Ну, и ещё ветровка там лежала — на случай, если придётся быстро
скрыть оружие под одеждой.
Шульгин недоумённо замер, глядя на
мои приготовления:
— Погоди-ка, ты это что… Мы же
сотрудники полиции… В драку полезешь?
— «В драку полезешь», — передразнил
я, усмехнувшись. — Что за выражения у тебя, Коля? В драку не
«лезут». В драке участвуют. Машутся. П*здятся, если хочешь. Ты
вообще в какую школу ходил, мажор?
— Я-то? Ну, учился я в лицее
номер…
— Стоп, — перебил я его. — Вопрос
был риторический. Пошли уже. Лицеист.
Мы вышли из пивной. Картина перед
глазами открылась — хоть сразу на холст и в рамку.