— Да я понял, — вздохнул Венька, чуть успокоившись. — А чего там
такого важного, в этом медцентре? — он кивнул на вывеску
«МедВектор», которая виднелась чуть дальше по улице.
Мы специально припарковались через дорогу, чтобы камеры центра
не засветили машину.
Я не ответил. Что я мог ему сказать? Что там лежит человек,
которого я уже один раз отправлял на тот свет, но он, каким-то
чудом пережив пулю в глаз, снова оказался на этой земле? Что я
намеревался сейчас окончательно оборвать музыкальную карьеру этого
самого Дирижёра? Нет, объяснять такие вещи Веньке было явно
лишним.
Стрелять я не собирался — слишком громко и слишком палевно.
Именно поэтому в рукаве у меня спрятано длинное и тонкое шило,
острое и надёжное, словно сапожная игла. Пара точных ударов в
висок, а лучше даже не пара, раз он оказался таким живучим, — и
всё, тёмная жизнь Дирижёра прервётся навсегда. Без шума, без
свидетелей и без лишних следов.
— Пошли уже, — сказал я, открывая дверцу машины и пряча шило
глубже в рукав. — Чего сидим, время тянем? Чем быстрее начнём, тем
быстрее закончим.
Мы вышли из машины. Я сразу же натянул на лицо одноразовую
медицинскую маску и для верности поправил на голове парик, который
купил заранее в магазине приколов. Теперь я выглядел как какой-то
доктор-неудачник из юмористической передачи. Чтобы совсем добить
образ, надел огромные очки в толстой чёрной оправе. Стёкол в них не
было, но вблизи это было практически не разобрать. В зеркало я уже
себя видел — узнать невозможно.
Венька вяло рассмеялся:
— Ха, Максим Сергеевич, вы реально на врача похожи. Доктор
Пилюлькин, не меньше.
— А то, — хмыкнул я, разглаживая свой новый белый халат,
купленный в магазине спецодежды под это дело. — Давай-ка, дружок,
ты первый, не задерживайся. Я следом.
Венька тяжело вздохнул, опустил плечи, словно приготовился к
неизбежной казни, и медленно побрёл через дорогу, к зданию клиники.
По пути его чуть не зацепила какая-то иномарка. Водитель сердито
ударил по сигналу, и Венька, сам от неожиданности испугавшись ещё
сильнее, зло махнул в ответ кулаком и что-то крикнул ему. Машина
скрылась, а он, заметно побледнев, наконец зашёл внутрь.
Я дал ему секунд тридцать, потом, поправив парик и опустив
голову так, чтобы камеры наблюдения сверху смогли заснять только
макушку, тоже быстро перебежал дорогу и поднялся на крыльцо.
Максимальная конспирация — наше всё.