Дело в том, что батарея айпада была истощена примерно
на треть, а зарядки у меня не было.
А хоть бы и была — поди сыщи в одна тысяча
восемьсот восемьдесят шестом году сеть на двести двадцать
вольт с евро-розеткой! Так что порыться не спеша
в этом кладезе знаний не получится — в режиме
чтения айпада хватит, судя по индикатору, часов
на девять, да и то — при минимальной яркости экрана.
Вывод: этот козырь надо приберечь на самый крайний случай,
а пока я по-быстрому показал Николеньке несколько эпизодов
из разных фильмов — и отключил девайс до лучших
времен. Кстати, в процессе демонстрации технологий двадцать
первого века я лишний раз оценил гений Стива Джобса: гимназист,
не имеющий ни малейшего представления не то что
о компьютере, но даже об арифмометре и пишущей
машинке, сходу освоил основные принципы и через десяток минут
уже листал странички и открывал файлы. Вот что значит
«дружественный интерфейс»…
Но к делу. В рюкзаке нашелся еще
и калькулятор — самый обыкновенный «Ситизен», тонюсенькая
пластинка размером в пол-ладони. Вот ему истощение батарей
не грозило, поскольку работал гаджет на встроенной
солнечной батарее — как и мои наручные электронные часы
с кучей функций, включая плеер. Кроме того, технологии
двадцать первого столетия были представлены горстью гелевых ручек,
нокиевской мобилой, пустой флешкой на восемь гигов,
швейцарским армейским ножом-мультитулом и начатой пачкой
«Риггли сперминт». А еще — в кармане джинсов
прятался верный перцовый баллончик, знакомства с которым так
удачно избежал злобный дворник Фомич. Вот, собственно, и все
имущество путешественника во времени. Негусто —
но хоть что-то.
Мы с Николкой проболтали часов до двух —
в темноте, лежа в постелях; режим в доме
Овчинниковых был вполне патриархальным, свет гасили в десять
вечера. Он все пытал меня: что произойдет дальше в России, да
и во всем мире? Почему-то парнишка был уверен, что я
досконально знаю обо всем, что произошло между его восемьдесят
шестым и моим две тысячи четырнадцатым годом. А что я мог
ему рассказать? События второй половины девятнадцатого века были
для меня сплошным белым пятном. Нет, я помнил, что
в шестьдесят первом году случилось освобождение крестьян,
потом была война с турками — это когда наши чуть
не взяли Стамбул, — а потом вроде бы эсеры
взорвали царя. И все; следующее событие, о котором я знал
хоть что-то, была русско-японская война одна тысяча девятьсот
четвертого-пятого годов. Так что я выкручивался, как мог,
и благодарил Николенькину тетку за то, что она заставила
нас погасить свет. Щеки мои ощутимо горели от стыда.
Как же я проклинал себя за то, что так
и не добрался хотя бы до романов Акунина
(вроде бы он писал как раз об этом времени) — что уж
говорить о тех книгах по истории, которые регулярно
подсовывал мне отец! А я, дурак, все танчики гонял
на компе! Вот уж точно «знал бы прикуп — жил бы
в Сочи», как говорил отцовский товарищ дядя Андрей.
Кто же знал, что сведения об этом не самом
популярном периоде отечественной истории НАСТОЛЬКО мне
понадобятся?