— Фомич, а Фомич! Что это за новые ворота?
— Какие ворота, барин? Не новые они, а старые,
тока покрашенные. Василий Петрович распорядился. — И,
удовлетворив любопытство бестолкового барчука, Фомич опять взялся
за метлу — шшух, шшух, шшух…
Так, выходит, Фомич не заметил «лишней» подворотни? Это
Фомич-то, который в лицо знает каждую травинку
на вверенном ему дворе? «Все чудесатее и чудесатее», как
говорила девочка Соня, оказавшаяся в царстве Дива, —
книгу с этой волшебной историей Василий Петрович подарил
на прошлый день ангела кузине Николеньки, четырнадцатилетней
Марине.
Но сейчас Николеньке было не до литературы.
Во дворе появилась некая загадка, и с ней следовало
немедленно разобраться. Тетрадь по латыни, находка под
плинтусом, даже перспектива попасть в кондуит — все было
забыто. Николенька воровато оглянулся на окна —
а вдруг тетя Оля стоит и наблюдает,
не застрял ли племянник во дворе, вместо того чтобы
торопиться в гимназию? Но на этот раз любимая
тетушка не проявила обычной бдительности, так что, обойдя
скамейку со студентами, Николка подошел к загадочной
подворотне. Нет, решительно она была не на своем месте!
И трава, отделяющая подворотню от всего пространства
двора, тоже была неправильной — такой впору расти
у стенки, а здесь она должна быть вытоптана…
и тянуло из подворотни чем-то неприятным. Сыростью оттуда
тянуло, да так отчетливо, что мальчик поежился, хотя стоял
на ярком майском солнышке, — и невольно
обернулся.
Все было как обычно. Компания Васютина бубнила на скамейке
что-то свое, студенческое; утреннее солнце заливало двор лучами,
мерно шваркала метла Фомича — шшух, шшух…
И Николенька шагнул в кроличью нору.
То, что Николка остался жив, не назвать иначе как чудом.
Когда Николенька, пройдя сквозь сырую подворотню, ступил
на тротуар, он в первый момент ничего
не понял, — а ноги по инерции пронесли его еще
несколько шагов. Мальчик споткнулся на бордюрном камне и,
пытаясь удержать равновесие, совершил унизительную пробежку вперед,
и тут…
Что-то огромное, пронзительно воя, пронеслось вплотную
к мальчику, обдав его отвратительным смрадом. Николка
отпрянул, вновь споткнулся о проклятый бордюр
и с размаху въехал в кого-то ранцем. Упасть ему,
впрочем, не дали — мальчик получил чувствительную оплеуху
в сопровождении крепкого ругательства, отпрянул —
и с трудом увернулся от другого ревущего
чудовища.