Телепался автобус до конечной остановки около полутора часов.
Сначала мы долго петляли по лесной дороге, а густым лесом начались
бесконечные садоводческие товарищества, базы отдыха и территории
пары санаториев, Одно радовало – каждая остановка выдавливала из
переполненного автобуса несколько человек, так что, на «конечной»,
в салоне осталось всего с десяток человек.
Я вышел из раскаленного автобуса и закрутил головой. С запада
тянуло речной прохладой, а с севера тонкой цепочкой тянулись люди,
обвешанные кульками, сумками и сельскохозяйственными
инструментами.
- Женщина, а вы не подскажите, откуда вы идете? – граждане были
настолько похожи на пассажиров автобуса, что я решил, что хитрый
водитель высадил нас на промежуточной остановке, не собираясь вести
почти пустой автобус до «конечной».
- Да с пристани, будь она неладна. Кто только придумал ее в трех
километрах от поселка построить…- женщина махнула рукой, и пошла
дальше, тяжело переваливаясь под тяжестью двух, туго набитых, сумок
и потертого рюкзака за спиной, а я, еще раз сверившись с бумажкой с
адресом, двинулся разыскивать опорный пункт.
Опорный пункт милиции поселка Клубничный.
Если я в следующий раз не смажу механизм замка входной двери, то
не
уверен, что смогу еще раз открыть эту чертову дверь, с которой я
возился почти десять минут, пытаясь провернуть ключ. Судя по
выцветшей бумажке на двери, прием граждан я должен осуществлять
дважды в неделю, по вторникам и четвергам, с четырех до девяти
часов вечера, а в остальное время могу быть полностью свободен.
Хорошая шутка юмора, правда? Судя по настенному календарю,
последний раз участковый здесь работал полтора года назад, а потом…
Куда делся мой предшественник уточнить у начальства я забыл.
Я пару минут покачался на рассохшемся стуле, после чего запер
входную дверь разделся до трусов и набрав воды в мятое ведро,
принялся наводить порядок.
«Опорник» делил одно здание с небольшим магазинчиком, поэтому,
наверное, в кране текла вода, а лампочка освещения исправно
загоралась. На этом положительные свойства моего нового помещения
заканчивались. На стулья было страшно садиться – они так скрипели,
что, казалось, были готовы рассыпаться под тобой каждую секунду.
Телефона здесь не было, только два оранжевых провода торчали из
стены. Проверять подключена линия, касаясь оголенной меди языком я
не стал. Окна «опорника», по неведомому капризу строителей,
открывались наружу, а, с улицы, окошки перекрывали могучие и частые
решетки, что делало невозможным ни вымыть мутные от грязи окошки,
ни проветрить помещения, форточка распахнулась всего на пару
пальцев и воздух в «опорнике» стоял тяжелый и затхлый. Полы в
помещениях были покрыты таким слоем грязи, что мне пришлось менять
грязную воду раз пятнадцать, а в довершении всего, кто-то стал
настойчиво колотиться по стеклу. Я был грязен и одет в одни
семейные трусы, поэтому решил игнорировать этот стук, но он не
прекращался, а, как мне кажется, только усилился. Подкравшись к
окну, я попытался осторожно выглянуть из-за угла, но тут меня
постигла неудача – я встретился глазами с женщиной, которая, прижав
лицо к стеклу, пыталась рассмотреть что-то в помещении пункта
милиции.