"Химмел..." – пробормотал он имя, которое слышал лишь мельком.
Оно ничего не говорило ему. Но выражение лица Фрирен... оно
говорило все. Он встал и медленно пошел по следам группы, его
обычная скучная походка казалась чуть более тяжелой. Даже Камешек,
выбежавший ему навстречу, не смог развеять тень, легшую на его
лысую голову. Тень непонимания и чужой, древней боли, которую он,
сам того не желая, сделал еще острее.
Глава 8
Три дня пути после мемориала висели над группой тяжелым, немым
саваном. Фрирен шла впереди, ее серебристые волосы казались
тусклее, а спина – чуть более прямой, чем обычно, словно она несла
невидимый груз из обсидиановой пыли и сломанных эхо. Она почти не
разговаривала, отвечая на вопросы Ферн односложно. Ее гримуар
оставался закрытым. Камешек, чувствуя напряжение, жался к Ферн или
Штарку, обходя Фрирен и Сайтаму широкой дугой.
Сайтама держался на почтительном расстоянии – не из страха, а из
неловкости. Его обычная скука сменилась настороженной тишиной. Он
не жаловался на еду (скудные пайки), не зевал громко, не пытался
затеять разговор. Он просто шел, его красные сапоги беззвучно
ступали по лесной тропе, а взгляд чаще был устремлен куда-то внутрь
себя или на спину Фрирен, пытаясь разгадать загадку, сложнее любой
физической силы.
Именно Штарк неожиданно оказался в эпицентре этого молчаливого
урагана. Его собственная паранойя по отношению к Сайтаме, еще
недавно достигавшая космических масштабов, вдруг показалась…
нелепой на фоне настоящей, глубокой боли Фрирен. Вина Сайтамы была
очевидна, даже если он не до конца ее осознавал. И Штарк, человек
чести и долга, воспитанный на идеалах героев прошлого (чьи эхо так
трагически умолкли), чувствовал себя обязанным что-то делать. Хотя
бы попытаться.
Утро четвертого дня. Ферн развела небольшой костер, пытаясь
сварить похлебку из скудных запасов. Фрирен сидела на пне в
отдалении, созерцая лесную чащу с пустым взглядом. Сайтама стоял у
ручья, наблюдая, как Камешек тщетно пытается поймать стрекозу.
Штарк встал, откашлялся, потрепал Камешка по загривку для
храбрости и направился к Сайтаме. Каждый шаг давался с трудом –
старые страхи (исчезнувший медведь, вздыбившаяся земля, чихнувший
туман) боролись с новым пониманием: этот лысый колосс был не просто
опасностью, он был… неловким, виноватым парнем в дурацком
костюме.