— Не, — отказался Боря, — ну
нафиг.
Капитан нахмурился, словно ему
только что на ногу наступили. Видно было, что он искренне
рассчитывал на положительный ответ.
Ещё бы, такой кадр! Видео,
наверняка, уже разлетелось по всем местным пабликам, и вот он,
готовый герой, сидит прямо перед ним. Упустит — потом начальство
загрызёт.
— Ну, дело твоё, — буркнул капитан.
— Короче, тебе надо будет кое-где расписаться, кое-что подтвердить…
слегка приукрасить, ну ты понимаешь.
Боря «понимал». Приукрасить — это
святое. В Византийске без приукрашивания ни одно дело не
обходилось, даже если речь шла о покупке новой булки хлеба.
Он с готовностью покивал, внутренне
готовясь к тому, что в героической поэме капитана будет что-то
эпичное. Типа того, как он в одиночку, вооружившись лишь голыми
руками и праведным гневом, остановил вооружённую до зубов банду
головорезов.
Хотя, так оно и было…
Пока капитан строчил протокол,
превращая заурядную драку в магазине в эпическую битву добра со
злом, Боря мирно сопел.
В итоге, после нескольких часов
препирательств, подписания бумаг и обмена любезностями, Борю
отпустили. Капитан проводил его до выхода, дружески похлопал по
плечу и ещё раз предложил подумать о службе в органах. Боря сухо
отказался и, прихватив корзинку с Гуглёй, вышел на улицу.
— Свобода!
Свежий воздух после спертого запаха
кабинета и унылых взглядов полицейских казался нектаром. Боря
глубоко вдохнул и от души раззевался.
***
Даже несмотря на то, что героическое
«выступление» Бориса выплыло в сеть, в школе его всё равно обходили
стороной, боясь вызывать его праведный гнев.
Правда, появилась новая волна
шептаний за спиной, но теперь они были скорее восхищенными, чем
издевательскими.
Впрочем, Боря старался не обращать
на них внимания. Он и так чувствовал себя немного не в своей
тарелке, словно сыграл роль в дурацком спектакле, который ему
совсем не хотелось играть.
Школьная жизнь, однако, не желала
меняться под влиянием его внезапной славы. Учителя по-прежнему
требовали учить теоремы и цитировать классиков, а одноклассники,
хоть и с опаской, продолжали пялиться на него, как на что-то
смертельно опасное.
Разве что физрук стал смотреть на
Борю с каким-то особым уважением, намекая на возможность участия в
районных соревнованиях по борьбе.
Боря же, чувствуя себя скорее
уставшим, чем прославленным, мечтал лишь об одном — вернуться в
свою тихую, незаметную жизнь. Но, увы, судьба, похоже, имела на
него другие планы.