А Ника ответов вряд ли дождётся. Пусть даст ему сначала свои.
Если прежде его терзали сомнения, то теперь они развеялись почти окончательно.
И это развязывало руки. Дарило свободу… и открывало возможность для, скажем так, манёвра. Скрытого и очень важного.
Посмотрим, кто тут лучший психолог.
— Хватит копаться в моей голове. Я сейчас не за этим пришёл. Объясни.
— Что? — заморгала она, сбитая с толку резкой сменой темы.
— Объясни, как эта хрень вообще может работать? — в груди нарастал жар нерастраченного гнева. — Расскажи, как работает эта ваша… переписка.
— З-зачем?
— А вот это уже не твоё дело. Ты расскажешь мне всё. А после кое-что для меня сделаешь.
— Марат, я не поддаюсь на угрозы.
— Сделаешь, — повторил он с нажимом. — Или это наша с тобой последняя встреча.
21. Глава 21
— Спасибо, что разрешил нам пожить в «Жемчужной бухте».
Марат прищуривается. И этот прищур сейчас выглядит исключительно хищно.
Не думаю, что намеренно. Просто за последние несколько дней он сильно осунулся и будто вовсе не спал.
Дошло даже до того, что мне на мобильный позвонила одна из его секретарш, Наташа, и попыталась как можно более деликатно выяснить, всё ли у нас хорошо.
Но моё недоумение долго мялась и потом очень нехотя призналась, что её непосредственное начальство ведёт себя требовательнее, чем обычно, а ещё — очень рассеянно.
Я промямлила что-то невразумительное. Мол, должно быть, навалилось слишком много работы.
Работы по окончательному развалу семьи.
— Это совершенно лишняя благодарность.
— Я так не считаю.
— А как ты считаешь? Считаешь, я мог вам отказать?
Я нервно оборачиваюсь, но Сашка, слава богу, ещё в детской — проводит ревизию своей сокровищницы, чтобы решить, какие игрушки возьмёт в поездку с собой.
— Сыну — вряд ли.
Муж понимающе усмехается. Оставляем невысказанное в покое. У нас и тут разный взгляд на вопрос. Марат даёт понять, что он великодушен, мне он не отказал бы. А вот я уже сомневаюсь насчёт его великодушия. Я уже не могу ему верить.
— Сроки какие-нибудь будем определять?
Удивлённо моргаю.
— Что? — сразу хмурится он.
— Не утверждаешь. Не требуешь. Спрашиваешь?
— Это сарказм?
И я уже чувствую, что от обманчиво расслабленной позы, которую он принял, опёршись плечом о дверной проём, пока наблюдал, как я аккуратно складываю чемодан, почти ничего не осталось.