Я слушал ее, и в моей голове постепенно начинала вырисовываться
картина. Дикая, абсурдная, но на удивление логичная.
— И вот что получилось, — продолжала богиня, жестикулируя. —
Твоя душа застряла. Она уже покинула тело Шпакова, но еще не до
конца прижилась в теле Херовато. Душенька твоя была все еще
привязана к старому телу этой нитью жизни. И поэтому ты не потерял
память. Ты помнил, кто ты такой. Но в то же время ты не мог
полностью осознать новую реальность.
— Вот почему… — прошептал я. — Вот почему все это казалось мне
сном.
— Именно! — она радостно хлопнула в ладоши, будто я был ее самым
способным учеником. — Твой мозг, пытаясь справиться с этим
когнитивным диссонансом, просто решил, что все вокруг — это очень
реалистичный, детализированный, но все же сон. Так ему было проще.
Но с каждым днем нить, связывающая тебя с телом Шпакова,
становилась все тоньше. Ты все реже вспоминал о своей прошлой
жизни, все глубже погружаясь в новую. Твой мозг начал
адаптироваться. Он начал принимать эту жизнь за настоящую. Потому
что она и становилась твоей настоящей жизнью.
Я сидел, оглушенный этой информацией. Все встало на свои места.
Моя забывчивость. Мое странное принятие японского языка и культуры.
То, как я начал привязываться к людям из этого «сна». Это был не
сон. Это была моя новая реальность, в которую я медленно, но верно
врастал.
— И вот теперь, — девочка-богиня подалась вперед, и ее
беззрачковые глаза заглянули мне, что иронично, в самую душу, —
когда тебя сбила машина… этот толчок. Он окончательно оборвал ту
тонкую нить, что связывала тебя с тем телом. Профессор Шпаков умер.
Окончательно. А ты, — она ткнула в меня своим изящным пальчиком, —
теперь на сто процентов Акомуто Херовато. Душой и телом.
Безвозвратно.
В белой пустоте повисла тишина. Я сидел в этом нелепом кресле
рококо, напротив девчонки, которая называла себя богиней, и пытался
переварить услышанное.
Шпаков умер.
Я умер.
Нет, не я. Он. Тот, кем я был.
— Значит, это… все? — тихо спросил я, и мой голос прозвучал
чужим. — Шпаков окончательно мертв?
— Как гвоздь, — жизнерадостно подтвердила богиня. — Твое старое
сердцебиение зарегистрировано как нулевое. Мои соболезнования и
поздравления в одном флаконе.
— Мда… — проговорил я свои мысли вслух.
— Ладно, — сказала она, и в ее голосе проскользнули нотки
смущения. — Должна признать, ситуация получилась немного… неловкая.
Я тут, можно сказать, напортачила. Создала прецедент. В небесной
канцелярии уже замучали меня. Так что, — она замялась, перебирая в
руках ткан платья, — в качестве компенсации за причиненные
неудобства, я, пожалуй, сделаю тебе небольшой подарочек.