— Твое ранение не позволяет мне тебя немедленно
расстрелять, хотя обстановка этого требует. Но ты, я вижу, не
только ранен, но и контужен, это все объясняет, неясно только,
почему майор идет на поводу у явно нездорового человека? Боитесь
ответственности, майор?
— Нет, товарищ полковник, не боюсь!
— Хватит, закончили с этим театром. Какими
сведениями о соседях и противнике располагаете?
Майор молча распахнул планшет с саморисованной
картой, и положил его на край моей штабной телеги перед комдивом.
Полковник только уничтожающе хмыкнул:
— Это что, Ваша карта, майор? Какой командир, такая
и карта! Храмцов!
Капитан, сопровождавший полковника, ловко вынырнул
из-за его спины и угодливо развернул рядом с нашей картой свою
типографскую.
— Так, что здесь у Вас за закорючки? — Полковник
водит глазами по картам, переводя взгляд с одной на другую, и
обратно. — Хутор Вежа… тут Вы рисуете часть в тысячу семьсот штыков
и две неполные батареи полковых пушек. Кто это может быть, как Вы
думаете, Храмцов?
— Возможно, Лобанов, товарищ полковник, —
неуверенно откликается капитан, — больше там никого быть не
может.
— Командует частью майор, лет тридцати, кавказец, с
орденом Красного знамени. — Не спрашивая разрешения, выкладываю я
дополнительную информацию.
— Полк Геворкяна, и одному дьяволу известно, как
его туда занесло, — мрачно делает вывод полковник, — а куда делся
Лобанов? Это разве, тысячу триста штыков…
— Командир майор, шатен с глубокими залысинами,
непрерывно курит «Казбек».
— Он, Лобанов. А здесь остатки артполка, эк, куда
их закинуло. Девятнадцать орудий, могло быть хуже…
Храмцов, до того державший карандаш наготове и
ожидавший реакции полковника, начинает быстро переносить данные с
рисунка Дергачева на свою карту, и замирает, когда комдив,
выпрямившись и глядя на майора спрашивает:
— А откуда эта информация, и насколько ей можно
доверять?
— Информация вполне достоверна, товарищ полковник,
— отвечаю я за майора, — разведка работает, не в погребе сидим.
— Могу я поговорить с командиром разведроты, или
кто там у вас? — Полковник, растерявший свои части и полностью
утративший управление дивизией пропускает прозрачный намек от
контуженного о собственном сидении в погребе.
— Можете, через два часа, сейчас лейтенант Топорков
на задании. — Опять отвечаю я, а на лице Дергачева смятение, в
нашем очень неполном полку нет не только разведроты, но и
разведвзвода, а лейтенанта Топоркова я только что
придумал.