— Да, товарищ полковник! Нет, товарищ… Нет! Возможно,
потери очень велики! Собственных потерь не имеем, товарищ
полковник! Уничтожили на подходе, минометным огнем! Хорошо, товарищ
полковник!
Майор отдал трубку, отдуваясь после сумбурного
объяснения.
— Ну что, товарищ майор, — перешел я к инструкциям,
— оружие собрать, это понятно, личные вещи раненых, пленных и
снятые с трупов…
— Приказ понятен, товарищ командир, мародерства не
допущу!
— Напротив, майор, мародерка — святое, присвоение
личных вещей противника приветствуется. Во-вторых, с ранеными
осторожнее, фанатизм не исключен, а главное, они мне здесь не нужны
ни в каком виде.
— Добивать раненых не дам! — Не допущу, не дам, но
здесь у него лицо не в пример жестче, чем при ответе по
мародерке.
— Товарищ майор, я и сам от этого не в восторге, но
что Вы с ними собираетесь делать? Вывезти в наш тыл мы их не можем,
не на чем, да и некогда, а они все поголовно лежачие, те, кто хоть
немного держался на ногах, давно сбежали. Если же оставим их здесь,
через месяц они из госпиталей вернутся на фронт, и снова будут
стрелять в нас. Их здесь больше пятисот, это полноценный батальон
обстрелянных солдат, фашисты Вам спасибо скажут.
— Не знаю, но добивать не позволю! — Упрямо
повторил майор.
— Ладно, время идет, а народ стоит без дела,
слушает, как командиры спорят. Собирайте пока трофеи, там придумаю
чего-нибудь. Да, кстати, личная просьба, найдите мне сапоги.
— Зачем Вам сапоги, товарищ командир? — Удивляется
майор.
— Не век же я буду на телеге ездить, а ботинки мои
остались, не помню где.
— Сапоги… сапоги Лапушкину! — Со смешками пошло по
бойцам.
Натянув на голову одеяло, чтобы солнце не напекло,
я наблюдал, как по степи бродят группы наших бойцов, обирая мертвых
и раненых фашистов.
А не плохо так все получилось, даже не сравнивая с
самыми фатальными вариантами. Предположим, попал бы я сейчас в
госпиталь, а после него куда? Только сюда, на фронт, рядовым, о
том, чтобы попасть в свиту комдива, помечтать можно, но только
помечтать. А на передовой от меня толку чуть, и жизней у меня не
девять. Другое дело сейчас, не говоря уже о разгроме немецкого
полка, что само по себе большое дело, я закрепился в качестве
самостоятельного командира отдельного подразделения, и могу сам
принимать решения, пусть и в определенных пределах. Может, и даже
скорее всего, завтра меня попрут с должности, но пока
так.