Расслабляюсь, считаю, пыжусь взлететь, ничего.
Сильно отвлекает разгорающийся бой, усиливающаяся канонада, женские
крики неподалеку, рев пламени пожара на соседней улице. Прибегает
возница, протягивает телефонную трубку.
— Связь с батареей, товарищ командир.
— Спасибо, будь под рукой, вдруг
понадобишься.
Сегодня я сам как в погребе, ничего не вижу, кроме
пары соседних домов, о происходящем можно только догадываться. В
звуки боя вплетаются разом заговорившие пулеметы, многочисленные
трофейные МГ, солидный рокот двух советских станкачей и частый
треск винтовок. Немецкая пехота поднялась в атаку, не иначе.
Забахала наша минометная батарея, засвистели мины над головой,
Дергачев пошел с главных козырей, ничего не приберегая в рукаве.
Пулеметы постепенно смолкли, скорее всего, наступающие фашики
залегли, теперь их минометы и пушки будут бить конкретно по
выявленным огневым точкам, на подавление, и подавят, это вопрос
времени.
Так, хватит слушать концерт по заявкам, попробую
еще. Расслабляюсь, считаю, пытаюсь отправить сознание в полет,
бесполезно. Снова пытаюсь, то же самое. И еще пробую, нет
результата.
Опять заработали пулеметы, теперь их явно меньше,
только минометы бьют, как били, интересно, есть ли от них толк. И
снова пулеметная пауза, вот только вопрос, немцы залегают,
продвинувшись, или они откатываются назад?
По улице пробегает красноармеец с винтовкой, за ним
еще двое, за домом ржет лошадь, во двор заходит возница, втягивая
за ремень бьющегося коня, когда только он успел слинять, говорил
же, жди рядом.
— Товарищ командир, товарищ майор сказал уходить,
немцы ворвались в деревню!
У меня все внутри замирает, и вдруг чувствую вместо
естественного страха холодную злость.
— Брось коня к лешему, не запрягай! Дай сюда
винтовку!
— Товарищ майор сказал…
— Идите вы с товарищем майором оба! Винтовку!
Нет, не стану я бегать от немцев, не хочу, «умирай,
где лежишь», и хоть одного ублюдка я собой прихвачу. Направляю
ствол винтовки на ворота, пристраиваюсь больным правым плечом, так
не промажу, и первому забежавшему дырку в животе устрою, а боль от
отдачи меня волновать уже не будет.
Возница топчется возле меня, не решаясь бросить
коня, вдруг мощный разрыв прямо напротив ворот бросает и его, и
лошадь на землю, на подушку передо мной шлепается отвратительный
волосатый кусок мяса, отворачиваю лицо, чтобы не стошнило, лошадь
вскакивает и выносится со двора, возница без движения остается
лежать рядом с телегой.