За деревней наша минометная батарея в четыре ствола
ведет беглый огонь с уже известным мне отсутствием результата…
— Товарищ командир, связь исправили, проверьте! —
Явился, хоть и запылился, хватаю трубку.
— Алло! Батарея!
— На связи, товарищ командир!
— Вижу ваши последние мины, дайте на двести ближе,
одну!
Расстояние здесь небольшое, ждать долго не
приходится, разрывы неправильным четырехугольником вспухли прямо за
залегшей цепью. Фашисты, до того стрелявшие лежа в сторону наших
окопов, разом опускают головы и вжимаются в землю.
— Пятьдесят ближе, беглым три!
Двенадцать мин, обгоняя одна другую, со свистом
проносятся над деревней и сыплются на головы несчастным фрицам и
гансам.
— Пятьдесят левее, беглым три!
Теперь и с этого участка никто не поднимется в
атаку.
— Пятьдесят левее, беглым три!
Что-то заподозрившие фашики схватились за саперные
лопатки, но поздно.
— Пятьдесят левее, пятьдесят дальше, беглым
три!
Все, этот фланг атакующей цепи можно больше не
принимать в расчет.
— Триста правее, одну!
Обработать другой фланг, пристрелочный залп ложится
ближе, чем нужно.
— Сто дальше, одну!
Джалибек размахивает руками на батарее, очевидно
переводя мои метры в цифры шкалы, наводчики крутят прицелы.
— Еще беглым три!
Бойцы в гимнастерках с темными от пота полосами на
спинах разом бросают мины в раскалившиеся стволы.
— Пятьдесят правее, беглым три!
Очередная партия нациков корчится под градом
осколков.
— Пятьдесят правее, пятьдесят дальше, беглым
три!
Не прошло и двух минут, как цепь гитлеровцев,
словно корова языком слизала, на пшеничном поле четкая ломаная
полоса от пятен минных разрывов, и в этой полосе как мухи на липкой
ленте десятки неподвижных и сотни слабо шевелящихся фигурок в серых
мундирах. А теперь смахнуть пулеметы. Все же с немецкой стороны это
наглеж, поставить в открытую станкачи в поле, нет, я понимаю, что
нужна непосредственная поддержка пехоты, но сколько бы простоял наш
пулемет вот так, открытый всем ветрам, минам и снарядам, если они
наши пулеметы в пулеметных гнездах в траншеях давят на раз. Все же
немчура работает профессиональнее наших, по крайней мере, пока.
А если о профессионализме, взять того же
пулеметчика, что в нелепой каске сидит за МГ, холодными глазами
выискивая цели и вгоняя в них длинные очереди. Он не злиться, не
старается убить или уничтожить, козлина занят работой, обнаружить
цель, навести прицел, нажать на спуск, оценить результат,
повторить, перенести огонь. О, и у них заминка, оторвался от
стрельбы, пролаял что-то помощнику, и, переломив пулемет, провернул
его рукояткой в сторону. Помощник белой рукавицей выдернул ствол и
вставил на его место новый. Так они просто ствол поменяли
перегревшийся, ловко, пару секунд, и все. Сейчас я до вас доберусь,
работнички.