— Я бы посоветовал вам, господин майор, не быть столь уверенным,
что я не отправлю вас на дыбу. Знаете ли… «Слово и дело» — те
слова, что вы проговорили в Уфе, позволяют мне с вами сделать
многое, — сказал Андрей Иванович Ушаков и, гад такой, резко изменил
моё настроение в худшую сторону.
А ведь действительно — едва я сказал «Слово и дело», меня должны
были напрямую тащить к Ушакову, даже если расстояние от Уфы до
Петербурга — немалое и исчисляется в тысячах вёрст. Я, грешным
делом, уже подумал, что слова эти остались лишь словами, а не
формулой, которую многие считают едва ли не магическим проклятьем и
по которой меня должны были привести в Тайную канцелярию. Сказаны
они были тогда к месту, а вот сейчас — неуместны.
— Осознали, господин Норов? И какой же теперь у вас будет ответ
на моё требование?
Я пристально посмотрел на Ушакова. Понимаю, что он ждет моего
полного согласия и обещания, что не буду трогать Линара. Но…
— Вира! Андрей Иванович, рубль. Один рубль вирой он должен мне
дать.
— Вы хотите унижения посла иноземного государства? — строго
спросил Ушаков.
— Посол заплатил бандитам, чтобы они убили офицера гвардии ее
величества. Погибли… Геройски погибли гвардейцы. И при этом только
рубль, — сказал я, не отводя взгляда от «тигриного» взгляда
Ушакова.
— Он нужен Отечеству! — настаивал Ушаков.
Если бы вопрос не звучал так, как я его поставил, что напали на
защитников императрицы, то уверен, что разговор был бы куда как
короче. Может быть и не в этой локации, а где-нибудь метров пять
под землей, где висят веревки и часто люди на них. Где горит огонь,
но не для того, чтобы освещать помещение, точнее не столько для
этого. А чтобы нагревать железные предметы. И оказаться тем, кого
будут проверять на степень прожарки, мне не хочется.
И понимаю я, что Линар завербован и таковым нужен России. Скорее
всего, сработал Ушаков. И это не может не радовать. От послов в
этом времени много зависит. Порой посол может и самостоятельно
определить степень отношений между страной, которую он представляет
и тем государством, где он находится с посольством.
— Рубль. И не публично. Знать будут только солдаты и офицеры
моей роты, — предложил я крайний вариант.
— Будет вам, господин Норов, рубль, — усмехнулся Андрей
Иванович. — Вы не подумайте. Я даже понимаю вас. Но служба
государева — она первее за все!