И пусть первоначально Румянцев и сам склонялся к тому, чтобы
решить башкирский вопрос мирно, но даже после общения с Норовым
Александр Иванович не отрицал силовой вариант. И одномоментно убить
многих потенциальных лидеров бунтовщиков — это, по мнению
Румянцева, сразу же предоставляло фору для русских войск.
Ведь после устранения старшин, несмотря на непогоду и
установившиеся устойчивые морозы, генерал предполагал повсеместно
атаковать кочевников.
Да, это было бы сложно, санитарные потери в русских полках могли
быть немалыми. Однако сейчас степняки не кочуют — они остановились
в своих стойбищах на зимовку. И есть возможность не бегать по степи
и выискивать башкирские орды, а уничтожить большую часть активных
башкирцев ещё зимой.
— Знакомы ли вы, старшины башкирские, с теми кондициями, что
обещаны были секунд-майором Норовым? — когда представители
башкирского народа расселись на мягких подушках, разложенных на
коврах, что в свою очередь лежали прямо на расчищенном льду,
спрашивал Румянцев.
Сам же генерал сидел на стуле. С одной стороны, он уважил башкир
и предложил им расположиться так, как они привыкли. И даже подушек
навалили преогромное количество. С другой же стороны, теперь
выходило так, что Александр Иванович Румянцев возвышался над всеми
башкирскими старшинами лишь потому, что предпочёл соблюсти и свои
традиции и сидеть на стуле. Казалось, что на переговорах
соблюдаются особенности традиции и культуры. Но есть нюанс. И
благодаря этому нюансу сейчас Румянцев взирал на восьмерых
башкирских старейшин свысока. Правда, не позволял себе
уничижительного взгляда.
В полный рост поднялся один из башкирцев.
— Я Тевкелев. И могу говорить от родов Ютаевых и Алкалиновых. У
нас семнадцать тысяч воинов и большие орды, и мы хотим заключить
соглашение с Россией!
У Румянцева был свой переводчик. Однако он заметил, что и
башкирцы привели своего толмача. Так что генерал повелел, чтобы
сперва переводил переводчик от башкирцев — юноша с европейскими
чертами лица, а уже потом он слушал уточнение своего переводчика.
Это несколько удлиняло переговорный процесс, но сделано подобное
было намеренно. Румянцев всегда любил взять некоторую паузу на
размышление, не озвучивать первое, что приходит в голову.
— Изучили ли вы те кондиции, что я привёз из Петербурга? — после
взятой паузы ещё и на то, чтобы поесть, спрашивал Румянцев.