А ещё руки… Это были натруженные руки, мозолистые, огромные
лапищи. Думаю, что, если практически кто угодно из тех людей, что я
видел в этом времени, попал бы под удар этой — не руки, а кувалды,
— то смертельный исход бедолаге обеспечен.
— Рад познакомиться, господин Норов. Андрей Константинович,
словно та муха жужжащая, о вас немало говорил, — пробасил Демидов.
— Что же вы так… Уже который день, а не ко мне на знаемство, ни к
Нартову?
Да, манеры у легендарного заводчика ещё те! Впрочем, а чего ещё
ожидать от ремесленника, который уже в сознательном возрасте как
уехал на Урал со своим отцом строить заводы, так наверняка и редко
оттуда показывался? А с кем там, на Урале, ещё разговаривать и
манерничать? Тем более, когда Демидов в тех краях — истинный
хозяин. И даже Татищев уже не влезает в дела Среднего Урала, всё
больше интригуя на юге.
Хотя, помнится мне, когда Александр Данилович посещал Демидова…
Да и с царём, с первым русским императором Петром Алексеевичем,
Акинфий Никитич должен был общаться. Но что один — Меньшиков, что
другой — не смотри, что император, также особо манерами не
страдали.
Отсюда, через десять лет после смерти Петра Великого, отчётливо
видно, что, несмотря на то, что в России начали внедряться
европейские порядки, общество всё ещё оставалось во многом грубым.
Это только новое поколение, взращённое на ниве петровских
преобразований… Вот эта молодёжь уже манерничает и задаёт тон в
поведении.
— Не смел напрашиваться в гости к вам, господин Демидов, —
ответил я.
Акинфий Никитич посмотрел на Нартова.
— Ты ж говорил, что свой он. А тут манеры ентие, как хфранцуз
какой, — опять грубил Демидов.
— Да свой он, Акинфий Никитич, свой. Воно ты какой медведь. Кого
хош спужаешь! — рассмеялся Нартов.
— Да и сами вы, Александр Лукич, как я посмотрю, не изнеженный.
Силен! — прокомментировал мой внешний вид Демидов.
— Ну так не лаптем щи хлебаем! — вставил и я свои «три
копейки».
— Вот, господа, други мои, — задорно, и наверняка не только от
того, что слегка захмелел, но и от радости присутствия гостей,
говорил Андрей Константинович Нартов. — Сладил я то, что просили
вы, Андрей Лукич. Сладил, да стряпухе своей дал попользовать… Я уже
приказал…
Потом Андрей Константинович Нартов погладил свой живот, будто бы
в предвкушении какого-то величайшего яства. А я понял, что он имеет
в виду. Мясорубка. Самая примитивная, как казалось в будущем,
конструкция воплотилась в жизнь и в этом времени.