– Ошибаюсь? – улыбнулась я ему. – Неужели… ошибаюсь? – Когда я вошла к нему в номер, он посмотрел на меня – и взглядом своим тут же меня раздел!
Нет, руками раздел, нежно прикасаясь, словно взглядом, к моему телу.
Раздел меня так, как я люблю: распустил мои волосы, провел ладонью по щеке; потом, расстегнув на спине пуговки платья, стянул его вниз до талии и обнажил мои груди; полюбовавшись и поцеловав соски четыре раза, он продолжил свое священнодействие с моей одеждой.
Платье соскользнуло вниз к подножью моего тела – и он взметнул вверх ладонями кружево нижней моей юбки, словно пену морскую, и сквозь нее осыпал лицо мое поцелуями.
Сквозь нее я наблюдала, как он приступил к самому главному: сдергиванию с меня моих панталон.
Обычно в таких случаях я не надеваю их. Уж больно комично я в них выгляжу. Да и кавалер почти всегда портит своей неловкостью трепетность этого священного момента – обнажение моего сокровенного.
Предпочитаю греческое, древнеримское, чтобы тут же, вспенив мою нижнюю юбку, он это мое узрел.
Или восточное – газовые шальвары. Это волнует неизъяснимо его и меня. Яблоко мое райское (будто кто-то его надрезал уже) сквозь них светится, ждет, чтобы взяли его с ветки – и насладились.
Но это был не тот случай. Идя к этому библейскому старцу, я надела на себя дюжину панталон. Пусть, думаю, в женской этой капусте помучается, слюной своей сладострастной изойдет, когда до меня доберется, если, конечно, раньше времени не окочурится. Но старец разгадал мою хитрость.
– Вы ошибаетесь, – сказал он мне. – Еще ничего между нами не было.
– Не было? Так ли это? – Дюжину моих панталон он, что называется, шутя с меня стянул. Я сама помогла ему торопливо их сдернуть, в воображении, конечно.
И нижняя юбка лежала у моих ног.
Обнаженной стояла я перед этим библейским старцем.
И ничего библейского в нем не было, если не брать в расчет библейскую историю с библейским яблоком – и моей библейской наготы!
И это не в воображении – и не во сне, а наяву было.
Обнаженной Евой, а не Жаннет стояла я перед ним. И он стоял передо мной обнаженный. И яблоко в его руке настоящее было. «На, – сказал он мне, – откушай! Насладись. – И засмеялся: – Как я тобой насладился!»
Нет, не библейским старцем он был – и не Адамом, а Сатаной.
Я выбежала из его номера.