Я вышел в круг света. Несколько кандидатов из «золотой молодёжи»
хихикнули — на фоне их дорогих, идеально сидящих костюмов я
действительно выглядел бедным родственником.
Знали бы они, что под этой оболочкой скрывается существо, лично
отправившее в небытие население небольшой страны, когда она
пыталась захватить империю, в которой я жил… смеялись бы они так же
громко?
А мои владения находились у самых границ, и шум по ночам мне не
понравился. Он раздражал и мешал спать не только мне, но и всем
мертвецам в округе. Потому я отправил навстречу захватчикам армию
нежити, и к утру война была закончена.
Я подошёл к артефакту.
Вблизи было видно, что гладкий на вид камень покрыт мельчайшими,
почти невидимыми рунами. Старая работа, ей минимум три века. И
очень качественная.
— Да пребудет со мной Тьма, — прошептал я так, чтобы никто не
слышал, вкладывая в эту фразу всю свою прошлую суть.
Я положил ладонь на прохладную, гладкую поверхность.
Сначала — ничего. Потом я почувствовал знакомое покалывание
магического сканирования. Артефакт прощупывал мою суть, мою ауру,
пытаясь найти то самое «искреннее желание исцелять».
Ну давай, покажи всем, какой я милосердный… Особенно к тем
тысячам врагов, чьи души я перемолол для создания своей филактерии.
Должно получиться впечатляюще.
Проклятие в моей душе дрогнуло. Сосуд Смерти, этот чёртов
хрустальный кубок, отозвался на прикосновение артефакта странным,
глубоким резонансом. Как будто два идеально настроенных камертона
вдруг зазвучали в унисон.
ВСПЫШКА.
Ослепительный свет ударил так сильно, что все в зале
инстинктивно зажмурились и отшатнулись. Я почувствовал, как мою
ладонь обожгло ледяным огнём, а проклятие… проклятие запело. Оно не
сопротивлялось, оно радовалось. Оно нашло родственную душу в этом
куске зачарованного камня.
Когда я открыл глаза, весь зал был залит алым сиянием. Нет, не
просто алым — густым, кроваво-красным светом, который пульсировал в
такт биению каменного сердца.
Ну и дискотека… Эй, поддайте ритма! Ну хоть кто-нибудь… А,
ладно! Черт с вами…
Столб света бил из артефакта, уходя к самому потолку. Артефакт
под моей рукой бился как живой, излучая такую первобытную мощь.
Ближайшие кандидаты испуганно попятились. Тишина в зале была
оглушительной.
Первым опомнился главврач. Его лицо оставалось непроницаемой
маской, но костяшки пальцев, сжимавших трость, побелели.