Екатерина Степановна болтала с Татьяной и Антониной Михайловной о хозяйстве, о слугах и о летнем отдыхе на минеральных водах. Мужчины завязали тихую беседу об армии. Вскоре в полк отбывал Антон, готовый примерить на себя военные мундир.
Я прислушивалась, изучала, что происходит в государстве, пока мое передвижение ограничено одной усадьбой.
Сергей рассказывал о магических прорывах, о каких, я едва ли понимала. Что-то такое Воланд болтал, но он-то утверждал, что все твари из подземелий запечатаны надежно.
Твердо решив вечером поймать кота и вытрясти из него душу и признания, я расслабилась. Все равно с женщинами подобных разговоров не ведут.
Но расслабилась зря. Поймав момент моей слабости, на меня накинулась вдовствующая княгиня Долгорукая.
— Олюшка, а не расскажете про себя? Про вас почти ничего неизвестно. На балах, да приемах вы больше в стороне сидели. В танцах почти никогда не участвовали, только с братом. Какого же было мое удивление, когда вы с Сережей двумя словечками перемолвились, а Его Величество вас сразу на женитьбу благословил.
Она, что, обвиняла меня в том, что я все подстроила?
Отложив приборы, собиралась с мыслями, чтобы осторожно ответить.
— Простите, княгиня, но я даже не знаю, с чего начать. Выросла я здесь, пределов поместья и столицы не покидала.
— Какая вы скромная, словно совсем жизни и не видели.
— Да, моя сестра скромная, — подтвердил брат, не понимая, к чему клонит Екатерина Степановна. — У нее замечательное воспитание, хорошее образование...
— Дружбу, говорят, крепкую с цесаревичем водит, — бросила между делом женщина, — видимо, полезную...
Теперь замолчали все, ожидая, что я скажу в свое оправдание.
Это своего рода обвинение. Незамужняя молодая девушка, едва достигшая совершеннолетие, умудрилась завести близкие отношения с наследником. От репутации ни клочка не останется.
Но это же бред. С цесаревичем? Дружбу? О чем она? Общайся я с кем-то помимо семьи, я бы наверняка об этом уже знала, письма должны были приходить, новости, но мной-то никто не интересовался.
— Матушка, перестаньте, — тихо, но настойчиво произнес Сергей.
Опять посмотрел на меня... странно... с сочувствием.
— Прости, Сережа, но должны мы знать больше. Сплетни начнут потом о тебе ходить, о твоих детях будущих. И без того пустышку в дом берем.