Елизавета Александровна ахнула. Николай Дмитриевич повернул голову в сторону дочери и сощурил глаза. Я же резко подняла голову, взглянула на Нарышкину и удивленно приподняла бровь. Была бы здесь настоящая Дарья, то я уверена, что девушка кинулась бы в ноги женщины и начала бы умолять о прощении. Заодно поведала бы о том, что чести-то ее лишил сам Петр. Да только ее положение ничего бы уже не спасло. Уверена, Марья Семеновна лишь оттолкнула бы бедняжку. Я же не собиралась ни просить, ни умолять, ни, тем более, что-то доказывать. Особенно после злорадного взгляда Петра. Внешней красивый и холеный сын Нарышкиной на деле оказался червивым яблоком.
В комнате после слов Марьи Семеновны наступила тишина. Было слышно только то, как Глаша возилась в коридоре. Неужто подслушивала? Надо будет расспросить ее потом. Родители Дарьи все еще вопросительно смотрели на меня, ожидая объяснений. Я же решала, что ответить на слова женщины. Ведь все ждали именно моего ответа.
Еще раз взглянула на Петра. Молодой человек торжествующе улыбался. Ему не нужен был этот брак. Проведя ночь с Дарьей, он тем самым расчистил себе путь на свободу и причину, по которой мог расторгнуть помолвку. Даже не удивлюсь, если выяснится, что Петр поспорил на бедную девушку и на ее честь, либо же встретил более выгодную партию. В последнем, я правда, сомневалась. Пришлось затолкать невысказанные слова поглубже. В голове вовремя всплыли слова престарелой соседки Надежды Георгиевны. Даже для своих восьмидесяти пяти лет она всегда держала спину и всегда была одета с иголочки. Бабушка моя говорила, что она выступала на сцене и была ведущей артисткой.
«Никогда не стоит удерживать уходящего мужика: ни хитростью, ни мольбами, ни угрозами. Сделайте только одну вещь: хочет уйти − откройте ему двери, чтобы он скорее освободил помещение для следующего ухажера» − принимая букет цветов от очередного поклонника, учила она меня жизни. Стоило бы воспользоваться ее советом.
Мое молчание затянулось. И тут заговорил сам Петр.
− Николай Дмитриевич, − обратился он к отцу Дарьи с заискивающим голосом. Мне же хотелось запустить в него всем тем, что было на кофейном столике. – Посещение доктора разрешило бы все наши сомнения.
Надо отдать должное графу Заступову. Он не разразился гневной тирадой, лишь удивленно взглянул на свою супругу. Елизавета Александровна тоже была растеряна. Вот тут то и настало мое время.