Именно с той поездки Филиппа
Перетрухина и появился во владениях Баташова
щеголеватый офицер-поляк — пан Станислав Ядзвинский.
Впервые мы познакомились с ним в
момент пленения Владимира Квашнина рунтами Баташова. При
расставание с юным красавцем в глазах пана Ядзвинского блеснули
слезы.
Говорят, Иуда, выдавая палачам своего
учителя, тоже рыдал. Видимо у всех предателей глаза на мокром
месте.
Выходец из мелкопоместного
дворянства, Стась Ядзвинский весьма своеобразно понимал
шляхетскую доблесть. Не было, пожалуй, такого порока, каким не
страдал бы этот "герой". Мелкий мошенник, казнокрад,
пьяница и картежник — вот далеко не полный
список качеств, отличавших пана Ядзвинского.
Потемкин, аристократ не столько по
рождению, сколько по натуре****, гордившийся своей гвардий и
прощавший гвардейцам многие озорные "заезды", — не мог стерпеть
новой подлости Стася Ядзвинского, опорочившего всю Таврическую
армию.
Когда ему доложили об очередной
пакости поляка, он даже не поверил, что дворянин и офицер
способен на такое. Но одного взгляда на
провинившегося было достаточно Потемкину, чтобы он понял, с кем
имеет дело.
Весь лоск и выправку, каким всегда
кичился Ядзвинский, выдававший себя за близкого родственника
Потоцких, с него как рукой сняло. Он стоял перед командующим жалкий
и трясущийся. Знаменитые усы обвисли, плечи сгорбились, глаза
воровато бегали по сторонам.
"И это гвардеец! — с досадой думал
Потемкин. — Он, оказывается не только подлец, а и трус
первостатейный. Нет, такому в моей армии нечего делать!"
Ядзвинскому же сухо сказал:
— Сожалею, но оставить вас в
войске возможности не нахожу. Прощайте!
Ядзвинский совсем скис. Робко отдав
честь, он медленно повернулся и совершенно разбитый побрел прочь.
Потемкину стало жаль беднягу. Вспомнив что-то, он вдруг
окликнул отверженного:
— Постой-ка, пан!
Обрадованный переменой в настроении
генерала, Ядзвинский поспешно вернулся и замер перед
Потемкиным, как на параде.
Тот долгим, оценивающим взглядом
смотрит на штрафника, как бы взвешивая — чего еще стоит
этот негодяй?Потом с презрительной миной говорит:
— Вот что, господин Ядзвинский! Могу
протежировать вас одному богатому заводчику. Езжайте-ка, голубчик,
к Баташову — и дай вам бог всего доброго!
Позвонив, Потемкин приказал
адъютанту: