— Для тебя и сын — пустое место! — рявкнула я, больше не в состоянии выдерживать унижения. — Что ты из себя заботливого папашу-то строить надумал? Не ты с Мишкой бессонными ночами возился, не ты…
— Я сразу тебе сказал, давай нянек наймём! Что, деньги — проблема?
— А я тогда кто, если сама за ребёнком присмотреть не могу? Кто меня настоящей матерью тогда назовёт? Мишке нужен особый уход и забота родных, а не армия прислуги. У семи нянек дитя без глазу!
— Завела-а-а свою шарманку, — Сергей закатил глаза и впечатал свою руку, по-прежнему сжимавшую моё несчастное запястье, в стену.
Я невольно поморщилась от новой вспышки боли.
— Это ничего не меняет. Ни-че-го. Будешь брыкаться— уйдёшь из этого дома одна, голая и босая. Одна!
Я сглотнула подступившие слёзы и пробормотала, глядя в когда-то любимое лицо:
— Надеюсь, все твои похождения этого стоили. Но Мишка… Я не позволю, чтобы он наблюдал, как его отец таскает в свою постель потаскух.
В карих глазах неожиданно мелькает что-то по-настоящему дикое, совершенно звериное.
Моё запястье буквально взрывается острой, безудержной болью.
— Она не потаскуха! — взрывается муж и, ошалело заморгав, замирает.
Только спустя мгновение наконец понимает, что проговорился.
Да так, что у меня сердце, взбрыкнув, о горло ударилось.
В мгновение ока всё неуловимо изменилось, постепенно приобретая новый смысл. Нет, теперь Сергей не просто вёл привычную для него жизнь скучающего богача, которого даже семейное положение не исправила. У него возникла привязанность.
И речь совершенно не о жене или сыне.
— Так… у тебя постоянная любовница появилась?..
Колени слабеют.
К горлу подкатывает дурнота.
— Я не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос, — муж пытается вернуть себе былую уверенность. Сделать вид, что вовсе не проговорился.
Но поздно. Поздно. Поздно.
Что сказано — сказано. Не отвертеться.
— И после этого ты ещё будешь указывать…
Я сама себя обрываю. Сглатываю горькую слюну, на какое-то время умудрившись позабыть даже об измученном его хваткой запястье.
На секунду краем уха мне слышится какой-то щелчок, но я не могу отвлекаться. Я должна сказать самое важное.
— Нет, Сергей, нет. Это предел. Меньше, чем на развод, я не согласна.
— А я повторю, — прорычал муж. — Затеешь возиться с разводом, попрощаешься с сыном.
Гнев вспыхивает, словно зажжённая спичка.