— Мы в деле.
— Не нагеройствовался ещё? После
вчерашнего боевого ранения?
Мартейн повёл плечом.
— Уже не болит. Да и знаешь... Всё
лучше, чем ждать у моря погоды.
— А погода-то портится.
Йонссен был прав. На столицу
надвигалась не только метафорическая буря, но и реальная. Ветер со
стороны Багрового Залива не предвещал ничего хорошего.
— Значит, решено. — Рейнарт
кивнул.
Он не знал, что могло ожидать их на
подземных тропах. Путей много. Рейнарту не оказаться в нескольких
местах разом, поэтому любая помощь придётся кстати.
Даже та, на которую он не
рассчитывал.
27 марта
I
Энесс стояла у окна и слушала
секунды. В молчании сумерек старые ходики со сломанной кукушкой
шептали громче обычного.
За стеклом разливалась синь; дымка
обнимала фонарные столбы и дворовые скамейки. Утро обещало быть
пасмурным. Как и вся последняя неделя в Ньив-Дармуне, замершем в
ожидании шторма.
Пальцы нервно крутили пуговицу на
белой блузке. Ночную сорочку, испачканную алым, пришлось оставить в
корзине для белья: Энесс слишком поздно заметила пятна на
белоснежной ткани.
Она была занята другим.
...Ладони покраснели, но холода
она не чувствует. Упрямо, почти с остервенением стирает с плотной
ткани следы грязи и крови — чужой, как уверяет Дитрих, и Энесс
теряется в догадках, что стало с тем — или теми? — кто перешёл
дорогу ван дер Гассу этой ночью.
Бурая вода исчезает в отверстии
слива, и на смену ей приходит чистая: шелест успокаивает. Она уже
не дрожит. И сердце не бьётся так часто, как билось в момент
появления нежданного гостя на пороге.
Энесс смахивает прядь волос
тыльной стороной ладони, и капли стекают по щеке. Поднимаясь с
колен, она садится на бортик ванной. Мысли пляшут в
голове.
Зачем он здесь? Почему так
поздно?
Совпадение? Или Дитрих шёл к
ней?
«...вы ставите под удар не
только себя, но и работу Отдела».
Слова, брошенные утром,
вонзаются в виски гвоздями. Неужели она и впрямь виновата? И то,
что с ним случилось...
Но кто? Уж явно не Рёзель,
которого они с Никласом навестили днём ранее. Хотя Энесс
по-прежнему не знала, какие силы кроются за причудливым символом
«Наследия». Секта? Культ? Или нечто
иное?
Дитрих обещал выяснить. Дал ей
слово, что никто больше не пострадает, и что теперь?.. Она играет в
прачку посреди ночи, пока он спит в комнате Эрьена, избитый до
полусмерти.