Она изо всех сил старалась не забыть
данные о Катарине Йонссен. Ещё одной «пропаданке», третьей по счету
за этот месяц. Если будет время, Энесс забежит в архив — благо,
знакомства водились везде. Ждать выхода статьи за авторством шефа
означало потерю времени, ничего больше.
А ещё становилось понятно, почему
Департамент дал согласие «Вестям». Утаить подобную информацию было
невозможно, ведь полиция работала не покладая рук. В случаях
пропажи людей всегда находились сходящие с ума родственники,
супруги и кредиторы, которым подавай одно — ответы. Хотя до сих пор
никто не заикался о возможных смертях, оставалась мелочь, не
дававшая Энесс покоя. Намёки. Судя по тону ответов, ОМБ — в лице
ван дер Гасса или вышестоящих чинов — готовился к худшему.
И в эпицентр этой бури она
устремилась добровольно. Ну не ирония ли?
Дыхание перехватило, когда стылый
мартовский полдень накрыл объятием. Эхом в голове звучал голос
Дитриха. «Вам давно пора повзрослеть, Энесс».
IV
Сойдя с переполненного трамвая,
Энесс с наслаждением втянула колючий воздух. Ветер бросил в лицо
мешанину из дождя и снега, но после нескольких часов, проведённых в
офисе компании, а затем в тесной людской сутолоке, уличная свежесть
казалась благословением. Даже облачко пара, сорвавшееся с губ,
расплылось весёлой кляксой.
Энесс поправила на плече сползшую
сумку и зашагала вдоль проспекта Эйкхазена. Мимо проплывали витрины
книжных лавок и неоновые вывески ресторанов. Кричали зазывалы, с
широкими улыбками протягивая буклеты прохожим. Ньив-Дармун жил
своей неповторимой жизнью. Трамвайный звонок, шум автомобильных
двигателей, лившаяся из подземки мелодия бродяг-музыкантов — все
эти ноты сплетались в единую симфонию, в ритмичный стук сердца,
которое билось чаще в вечерний час-пик.
Энесс нравилось представлять город
единым организмом. Мощным, стремительным и не лишённым мрачного
очарования. Центр его жидким позвоночником пересекала Хелскё,
разделяя столицу на два берега и впадая, в конечном счёте, в воды
Багрового залива. Тут и там ровными рядами вздымались рёбра
многоэтажек. Тяжело дышали дымом заводские трубы в промышленных
кварталах, и гордо реял флаг Эйверской республики над фасадами
зданий. Пять алых звёзд на синем фоне — по одной на каждую
провинцию. И только жители, бегущие нескончаемым потоком по
улицам-артериям, делали его по-настоящему живым.