Так длится без малого месяц.
Изредка зависшую под кронами тишину разрывают звуки
выстрелов.
Теперь они уходят из Волчьего
бора, потому что леса на юге потеряны окончательно. Их осталось
только семеро. Семеро из трёх десятков. Здесь больше нечего искать,
кроме собственной смерти.
Никлас сглатывает попавшую в рот
воду и смотрит на капитана Ротшайна. Тот как всегда собран: лицо
застыло непоколебимой маской, каждая секунда отдаётся в нём боем
внутренних часов. Все семеро замирают в ожидании. Ещё немного и
завибрирует земля. Пойдёт мелкой дрожью от железнодорожных путей.
Из-за пелены дождя покажется блестящий бок локомотива.
«Чёрный» паровоз, бронеплощадки
и контрольные вагоны с путевым инструментом для ремонта — Никлас
видел такие поезда, и этот, идущий из Дамберга в окрестности
Вёрмина, мог стать их спасением. Если рельсы не повреждены
взрывами, что гремели у границы пару суток назад. Тогда им придётся
несладко.
А пока — время растягивается и
сжимается, словно больничный жгут, призванный замедлить кровоток.
Минуты сыплются в их земляной колодец, на опушку ложатся сумерки.
Успеть бы до ночи.
— Спорим, добегу быстрее. — Лицо
Седого Каса скрадывают тени, но Никлас знает — тот наверняка
улыбается беззубым ртом.
— На что? Опять на тушёнку? —
Никлас поправляет шапку. Пальцы совсем окоченели и слушаются с
трудом.
Кас не успевает ответить.
Капитан вскидывает руку, и семёрка бойцов замолкает. Далёкий, едва
различимый гул становится ближе. Ещё один взмах, и друг за другом
они покидают «грязевые хоромы» — сеть окопов, соединённых глубокой
траншеей. Короткими перебежками, прячась за стволами, достигают
кромки леса.
Теперь нужно успеть.
Между маленьким отрядом и
рельсами — сотня ярдов открытого пространства. Стоит сделать первый
шаг, и они как на ладони. Неважно, сколько имперцев сидит по ту
сторону оврага — пуль хватит на всех, кто замешкается.
Никлас чувствует, как страх
липким ужом скользит между лопатками. Жёсткий ремень натирает
плечо, и налипшая на подошвы грязь кажется неподъёмным
грузом. А что, если не добежит? Как там отец с покалеченной ногой?
Как мать с кричащей на руках малявкой? Глупо как-то выйдет.
Бесславно. После месяца рытья окопов...
Бронированный состав замедляет
ход, и Ротшайн первым ступает на выжженную землю. Пора.
Никлас вслед за остальными
срывается с места. Дождь с силой хлещет по лицу, и мир вокруг
размывается, превращаясь в одну большую кляксу. Только тёмное пятно
мелькает впереди — спина Седого Каса. Маяк среди пучины страха.
Стальной бок чудища заслоняет небо, и за грохотом колёс он забывает
о свистящих пулях.