Было уже довольно поздно, когда
уставшие Йон и Катталин ввалились в темную квартиру. Дома их
встретила радостная драко’кошка, страстно помурчав на руках сначала
у одного, а потом у другого, она спрыгнула на пол и демонстративно
уселась у пустой миски.
— Одри, если ты так хочешь есть, в
чем, однако, я очень сомневаюсь, что тебе мешало трансгрессировать
в шкаф, где хранится твой корм? — Йон укоризненно посмотрел на
попрошайку. — Похрупала бы из пакета...
Кошка посмотрела на него так
осуждающе, что он осекся на полуслове, затем продолжил
примирительно:
— Ладно, понял, понял — не
принцессино это дело, из пакета трескать... Сейчас я тебе
насыплю.
*
*
*
Весь вечер пресвитер Игнасио вновь
провел за изучением гримуара, стараясь не пропустить ни одной,
самой незначительной подробности. Нацепив на нос толстые очки и
подвинув поближе лампу, старик водил узловатым пальцем по строкам,
шепча себе под нос. Книга была написана на весьма примитивной
латыни, но создавалось впечатление, что не от недостатка
образованности автора, а для того, чтобы избежать любой
двусмысленности или неясности; священник легко читал крупный текст,
не пользуясь словарем, и если что-то перечитывал по нескольку раз,
то либо чтобы получше запомнить, либо смакуя детали предстоящего
вскорости ритуала. Чтение текстов, которые еще совсем недавно
повергли бы его в состояние ужаса, доставляло теперь истинное
наслаждение. Наконец он откинулся на спинку стула и устало
помассировал виски. Ему неожиданно показалось, будто за ним
внимательно наблюдают. Словно кто-то бесконечно мудрый и готовый
прийти на помощь в трудную минуту заботливо присматривает за его
успехами. Ощущение мелькнуло и угасло, оставив после себя теплое
приятное послевкусие. Пресвитер осторожно закрыл гримуар, со
скрипом отодвинул стул и отправился в дом готовить свой нехитрый
ужин.
На ночь он даже позволил себе выпить
пару бокалов вина и отправился спать с ощущением легкой усталости,
моментально провалившись в безмятежный сладкий сон, лишь только
голова его коснулась подушки. Но глухой ночью священник внезапно
проснулся и открыл глаза в темноте. Где-то на грани слуха ему
послышалось, как кто-то тихо зовет его:
— Игнасио! Иди, накажи сомневавшуюся
в моей силе! Покарай отвергшую мою благосклонность!