— А на счет детей... Наших
детей... Мне думается, пока — рановато! — девушка немного
помолчала. — Понимаешь, мы только начали вместе жить, у нас
сложились свои уютные привычки и обычаи, мне хочется наслаждаться
всем этим, не отвлекаясь на кого-то третьего...
— Мя-я-яу?!
— Хорошо, четвертого! — Катталин
скосила глаза на негодующую Одри и снова повернулась к Йону,
автоматически поправив полотенце, которое совершенно мистическим
образом все время спадало. — А в будущем мы обязательно об этом
подумаем, хорошо? Через годик... Или пять.
— Конечно! Я, вообще-то, никуда не
спешу... Кстати, — он протянул девушке свой бокал, — дорогая, выпей
вина!
*
*
*
Пресвитер Игнасио шел темной улицей —
из пяти фонарей на высоких столбах, тускло горели только два в
самом начале, а впереди, до самого выезда из поселения и дальше,
все терялось во мраке. С тех пор, как люди стали уезжать из
Лауселая — а что здесь, спрашивается, делать? Некогда процветающий
городок пришел в запустение, сократившись сначала до размеров
небольшого поселка, а теперь и вовсе, количество выставленных на
продажу, а то и просто брошенных домов, превышало количество домов
обитаемых. Летом еще кое-какая жизнь теплилась — к доживающим свой
век старикам приезжали внуки, но с годами все меньше и все
реже.
Но отсутствие соседей, а стало быть и
прихожан, не особо заботило старого священника — раньше он тихо
доживал свою полную болезней, скорбную жизнь, желая лишь, чтобы его
оставили в покое. Но только не теперь! Изучение гримуара открыло
перед ним новые широкие перспективы, и скучный быт приходского
священника в них точно не присутствовал. Хотя... В совмещении
некромантии и его нынешней должности был особенный, изощренный
цинизм. Посмотрим, все только начинается! Пресвитер Игнасио
нисколько не сомневался, что по мере совершения ритуалов ему помимо
возвращения сил физических, будет постепенно открываться новое
могущественное знание, усвоив которое он, со временем, станет
по-настоящему великим. Улыбаясь этим приятным мыслям, вдыхая
полной грудью свежий ночной воздух, старик не заметил, как добрался
до своей цели. Ему даже пришлось вернуться немного назад, чтобы
очутиться перед входом.
Тучи разошлись, надоедливый дождик
прекратился, и в тусклом свете месяца высящийся перед ним длинный
двухэтажный дом казался давно заброшенным. Священник включил фонарь
и поводил лучом по фасаду. Действительно, большая часть окон
первого этажа, налево от входной двери, была закрыта снаружи
тяжелыми ставнями. Справа от входа располагались заржавленные
ворота встроенного гаража, а вот в окошках над ними были заметны
признаки обитаемого места: более-менее чистые стекла, простенькие
занавески, на подоконниках — цветы в горшках. Преподобный посветил
на растения и непроизвольно задумался, пытаясь вспомнить их
название. Из глубин памяти вдруг всплыло слово: петуния. Точно! Так
эти цветочки и называются! Довольный своей эрудицией, он выключил
фонарь. Никакого четкого, заранее разработанного плана у старика не
было, он полагался на ту силу, что велела ему идти сюда и на
собственную сообразительность.