Еще не застыла кровь жертв на полянах Рошни и Гойты, как Шамиль узнал о наших двух набегах. Старик чуть не разорвал на себе чалму, что дался в обман. Ни минуты не медля, он подхватил свои скопища и на другой день с рассветом явился в нагорной Чечне, чтобы защитить ее в случае дальнейших с нашей стороны покушений. Но напрасно: в этой полосе края мы пока удовлетворились тем, что произошло накануне.
Отправив сунженцев на линию, князь Барятинский искренно и дружески распрощался с бароном Вревским и восемнадцатого же января, к ночи, возвратился с отрядом в лагерь на Аргуне.
На другой день, в воскресенье, войска отдыхали.
Узнав, что наш отряд возвратился на свое место, Шамиль, оставив в нагорной Чечне незначительную партию, со своей стороны, прибыл с остальными толпами в большую Чечню.
И вышло, что он напрасно прогулялся.
Но такова уж доля всякой войны.
Глава V. Действительно, князь Барятинский задумал дело смелое и выполнил его в последующие затем два дня со славою. Эти дни, в числе весьма немногих других – самые выдающиеся дни целого года.
Деяние, которое предположил совершить начальник отряда, состояло в том, чтобы пробить путь от Грозной к укр. Куринскому чрез всю глубину большой Чечни, ознакомить на месте с нашим оружием все многолюдное население этих пунктов, разбить Шамиля, ослабить его, еще раз уронить его власть и влияние на его воинов и на жителей, поднять в глазах последних уровень нашей силы и тем вызвать с их стороны, если возможно, недоверие к имаму, отпадение от него, страх и покорность по отношению к нам.
Как увидим ниже, все это более или менее удалось и оказалось в особенности по переселении к нам, в конце концов, некоторых семейств большой Чечни – вещь весьма важная в то время, когда Шамиль пользовался столь большим влиянием, доверием и почти неограниченною властью над непокорными аулами большой Чечни; вещь, доказавшая, что влияние это и доверие несколько пошатнулось.
В эти два дня, которые собираемся описать, Бата играл большую роль, так что за заслуги его начальник отряда поставил его имя наравне с именами наиболее отличившихся главных начальников. Если в эти два дня Бата оказал нам такие услуги, то значит, он хорошо мстил Шамилю за унижение и обиды. Знал ли имам, кому обязан неудачами несчастных дней семнадцатого и восемнадцатого февраля? Вопрос остается открытым, и сведений по нем у нас нет. А что услуги Баты, хотя бы они состояли лишь в исполнении им обязанностей хорошего проводника, были действительно для нас весьма важны, увидим из того, что он нас ввел в трущобы, куда без него мы едва ли бы проникли; что он нас провел туда вполне благополучно; что он служил для нас открытой географической картой неизвестной еще нам местности, компасом в море, опытным капитаном судна, которое, если бы хотел, мог погубить вполне безнаказанно. Больше нам и ничего не нужно было от Баты; все остальное, начиная от решимости Барятинского и кончая беззаветною храбростью наших войск, мы имели у себя самих.