Пушкин понюхал чашку, оставшуюся на столе. Чайный осадок с чаинками почти высох. Немногие, очень немногие яды оставляют характерный запах. Чашка пахла чаем. Определить без химической экспертизы, было ли в ней что-то еще, кроме танина, невозможно. И вскрытия тела, конечно. Что Пушкин предложил приставу. И получил решительный отказ: нет существенных причин вскрывать Анну Васильевну. Нефедьев мог бы еще добавить: раз не убийство, то дело ведет участок, и соваться сыску с советами незачем. Такой аргумент он приберег на крайний случай.
Упертость пристава не сильно удивляла. Зачем участку лишнее убийство? Совершенно незачем. Эту нехитрую логику Пушкин давно выучил. Вот только у него не было серьезной улики, чтобы заставить сделать по-своему. Он еще раз глянул на разбитую посуду и присел перед телом на корточки.
Пристав категорически не понял, что вытворяет чиновник сыска. А Пушкин разглядывал платье чуть ниже левой груди Терновской.
– Господин Нефедьев, прошу взглянуть сюда…
Скорее заинтригованный, чем напуганный, пристав присел рядом с ним. Указательный палец Пушкина направлял его взгляд.
– Видите?
По чести, Игорь Львович не видел ничего.
– Смотрите внимательно на платье – коричневое пятно на нем скрывается.
Стоило немного напрячь зрение, как пристав заметил: на материале расплылось крохотное бурое пятнышко. Вокруг еле заметной рваной дырочки. Как раз в области сердца.
– Это что же такое? – вырвалось у него.
Пушкин поднялся и отряхнул руки, будто запачкался.
– Должно установить вскрытие, – сказал он. – Дело переводится в разряд насильственной смерти.
Что означало не только начало проблем пристава, но и юрисдикцию сыска. Теперь от него вот так запросто не отмахнешься.
– С протоколом как быть? – спросил Трашантый, глубоко печальный. Помощник знал, что теперь пристав с него спросит за вызов сыска.
– Оформляйте новый, по месту совершенного преступления, – ответил Пушкин. – Заодно поищите ключ от дома, господин подпоручик… А кто тело нашел?
Уязвленный Нефедьев отвечать не желал. Пришлось отдуваться Трашантому.
– Почтальон тревогу поднял, Анна Васильевна ему не открыла.
– Где его найти?
– Сидит в участке, – застенчиво сказал подпоручик. – Я его на всякий случай с городовым под арест отправил.
Похвалив столь полезное усердие, Пушкин обернулся к приставу.