Он застыл от внезапности и миг спустя отворотил в поспешности глаза, взгляд, что могли обозначать они, увидел бы со стороны, но, скорей, хватало того явления, как оконфузился, как тогда, когда в беспомощности, в бессилии под ореолом нокдауна барахтался в воде на берегу, как слизняком по луже. И больше не посмел взором туда, в её сторону.
И целый день не давал покоя этот взгляд, её взгляд, в котором не сумел, не смог что-либо прочитать, узнать. И не было никакой радости от этого.
Последующие дни, когда выдавались по расписанию лекции для всего курса, старался не поворачивать голову в ту сторону, в которой бывало, что проходили в аудиторию несколько юношей и девушки, составляющие большинство в группе «а». Но, всё же, невольно ли, но приготовлено и направлял взгляд в эту сторону. при этом сам затерявшись за спины.
Она шла посреди всех, или же молча задумчиво, или же переговариваясь весело с кем-либо из новых подруг по курсу, по группе, ибо всё новое на первом курсе. В аудитории она садилась почти на то же самое место, да и он уже будто навсегда забронировал себе место в самом арьергарде, на Камчатке аудитории.
Как понимал он, что с ней бывало и общаются юноши из её группы, но того, чтобы к ней подходили с приветствиями ребята из других групп, не видел. Конечно, в её группе была и другие видные красавицы, к которым подходили, именно подходили бравирующие парни из группы «б» и «в». И возникал весёлый переливчатый тоном разговор о том, о сём, пока не заходил в аудиторию какой-нибудь преподаватель, доцент, облачённый ли в мантию важности, такой вот значимости на этом перевале жизни. И тогда снова обостренность внимания, снова вгрызание уж сильного твёрдого гранита знаний, внутри которого упряталось вот это само высшее образование.
Говорил себе, твердил себе, что не повернёт ни за что головы в ту сторону аудитории, откуда, как током, вдарило взглядом от неё, но поневоле да и вскидывался взгляд, и если она всё также корпела над тетрадью, то и задерживался взором. Но уже наготове, чтобы не попасть впросак, как в тот раз.
В университете проходили занятия по физкультуре на всех факультетах, и этот полезный предмет также не обошёл стороной факультет философии. Во времена Аристотеля философы были ох как спортивны, ещё как. И сам Александр Македонский постигал науку у великого философа, впоследствии сам ставший величайшим из великих.