, и даже мысли.
Видимо, его услышал Гард Великий и пометил своим знаком
непокорного искателя приключений. Отец тогда пришёл в ярость на
шамана, и вскоре тот скончался, свернув шею на ступенях.
«Несчастный случай, – сказал тогда отец, разглядывая
на своём блюде мясо прежнего шамана, – всё во власти предков», –
ухмыльнувшись, произнёс он словно с издёвкой.
– Всё во власти предков… – лишь губами беззвучно
произнёс Лексий.
В течение нескольких лет погибли три его брата в
набегах на хуман, четвёртого задрал глот – совершенно нелепая
смерть, а отец скончался от простого кашля.
«Всё во власти предков, и наша жизнь тоже, Лексий», –
шептал он тогда на смертном одре, харкая кровью, и не было в тех
словах больше издёвки, лишь сожаление и страх перед переходом в
иной мир. После кончины родителя двое оставшихся братьев возжелали
избавиться от младшего, но просчитались. Лексий оказался быстрее,
сильнее и хитрее их. Таким образом, отвоевав себе трон,
он лишился всей своей семьи.
И вновь мысли стареющего правителя Ковчега вернулись
к его собственному обряду. Как пережил ту боль нанесения первого
узора, он и сам не знает, но стоило лишь раз вскрикнуть, как его
тут же принесли бы в жертву Гарду Великому, как недостойного носить
его знак. Впоследствии этих узоров на тело правителя нанесено было
великое множество, но чёрного цвета знаки не сравнимы по болевым
ощущениям с пурпурным. Редко Гард указывал на юношу при обряде, но
ещё реже оставались выжившие после него. Тот день
Лексию не забыть никогда при всём своём желании.
Калину виделись кошмары – бред, перемешанный с явью.
Хотелось кричать, но всё происходило как во сне, когда бежишь, а
ноги ватные, кричишь во всё горло, а на самом деле лишь стонешь еле
слышно. Вот и сейчас с его губ срывался слабый стон. Закончив
работу, Шаман налил в пиалу отвара и напоил им мальчика. Спустя
пару минут Калин начал приходить в себя. Во рту он чувствовал
противный горький вяжущий привкус, левое плечо болело, словно при
переломе, а кожа просто пылала огнём. Калин скривился от боли и
попытался сесть более ровно, оторвав спину от ложа. Скосив вниз
глаза, он рассматривал фиолетового «кракена» на своей
груди.
– Нравится? – поинтересовался шаман совершенно иным,
совсем не хриплым голосом. Калину показалось, что теперь перед ним
не сухой старик, как он мысленно представлял себе колдуна без
маски, а средних лет мужчина. – Теперь каждое твоё достижение или
победа будут отмечаться на теле новым рисунком. Все твои свершения,
жизненные события, радости или горе на века останутся в истории для
потомков, если