— В совершенстве. Я заканчиваю международный университет.
— И что? — заметно недоумевает мужчина.
Мои позвонки гладят мужские пальцы. Дмитрий слушает, но не слишком внимательно. Его взгляд означает лишь одно — он хочет поскорее отбыть вечер и перейти к более неформальной обстановке. У меня не получается быть соблазнительной и манкой кошечкой, но ему этого и не нужно.
— Обучение проводится на английском, — спокойно поясняю. — Проблем с иностранцем не будет.
— А-а, охуенно. То, что надо, Даш.
Я чувствую себя как рыба в воде, отвлекаясь на тексты и перевод. Общаюсь живо и с энтузиазмом с канадцем по имени Лиам. Мысленно оттягивая момент, когда придется остаться наедине с Дмитрием.
— Ещё вина? Может чего покрепче? — обдает жарким шепотом висок. — Нравится, когда ты такая раскрепощённая…
Вместо приятных ощущений по спине пробегает мороз. Дмитрий не женат. Эля говорила, что никогда и не был. Чиновник. Довольно молодой — лет тридцать. На пост попал по протекции отца. У нас всюду так — родственные связи неискоренимы.
— Покрепче не надо, — вздёргиваю уголками губ. — Потому что у меня уже немного кружится голова.
Каждый мой ответ забавляет мужчину. Его движения становятся откровенными и собственническими. Взгляд беззастенчиво гуляет на голых плечах и в вырезе платья.
А я никак не могу представить — смогу ли дойти до конца? Продаться окончательно и бесповоротно? Заранее зная, что это плохая затея?
Я сжимаю тонкую ножку бокала и активно перевожу разговор, но в какой-то момент натыкаюсь на прямой чёткий взгляд карих глаз в противоположному углу зала и резко цепенею.
Дмитрий давит на талию, чтобы продолжала, но его голос звучит, будто в вакууме — тихо и приглушенно.
Я начинаю и запинаюсь. Прошу прощения, но никак не могу взять себя в руки. Сбиваюсь. Теряюсь. Схожу с ума. Кажется, будто передо мной иллюзия или мираж — настолько нереалистична встреча с Ратмиром Авдеевым, которую я давным-давно перестала ждать.
Первое время я горела, фантазировала и представляла. Да что там. Мне каждую ночь снились его смех и улыбка. Я просыпалась в холодном поту, ощупывала пустоту и хотела медленно умереть.
Не сводя глаз, облизываю сладкие после вина губы. Образ Ратмира становится ближе. Черты лица яснее — с годами они стали грубее, чем были у того двадцатилетнего мальчишки, что я помню.