Луис Мигель был само очарование: смуглый, высокий, с узкими бедрами, немного длинной для тореро шеей и подвижным лицом, которое легко меняло выражение от профессиональной презрительности к заразительному веселью. Антонио Ордоньес с Кармен, младшей сестрой Мигеля, уже были там. Темноволосая Кармен оказалась настоящей красавицей, с прекрасным лицом и фигурой. Они с Антонио планировали пожениться осенью, и все их жесты и взгляды говорили о взаимной привязанности.
Мы осмотрели хлев, птичник, конюшню и оружейную комнату. Я вошел в клетку к волку, недавно пойманному на ферме, и поиграл с ним, чем обрадовал Антонио. На вид волк был здоров, и я решил, что опасность заразиться бешенством невелика, страшнее укуса ничего не случится, – так почему бы не войти и не попробовать поработать с ним? Волк оказался очень милым, он сразу понял, что я люблю волков.
Нам показали недавно построенный плавательный бассейн, куда еще не пустили воду, и бронзовую статую Луиса Мигеля в полный рост. Редко кто ставит себе прижизненную статую в собственной усадьбе, и я подумал, что Мигель выглядит лучше своего литого двойника, хотя статуя казалась чуть благороднее. Но вообще-то тяжело тягаться со своим бронзовым изображением на заднем дворе.
В следующий раз я встретил Мигеля в Мадриде в мае 1954 года, по возвращении из Африки. Он поднялся в наш номер в «Палас-отеле» после особенно неудачной корриды в ветреный, дождливый, мрачный день. В номер набилось много народу, она была полна дыма, звона бокалов и разговоров на темы, не заслуживающие внимания. Мигель выглядел ужасно. Будучи на подъеме, он представлял собой что-то среднее между Дон-Жуаном и Гамлетом, но в тот шумный вечер казался опустошенным, потрепанным и усталым.
Мигель все еще был «в отставке», но подумывал об участии в корриде во Франции. Мы несколько раз выезжали за город, в сторону Эскориала, под Гвадарраму, где он тренировался с молодыми бычками, пытаясь понять, сколько ему понадобится времени, чтобы снова войти в форму. Я с удовольствием наблюдал за его занятиями, смотрел, как он работал без отдыха, без пощады к себе, как, устав или запыхавшись, еще больше увеличивал нагрузку, пока не он, а животное сдавалось в изнеможении. Тогда он переключался на другого быка, вытирая льющийся пот и глубоко дыша, чтобы восстановиться в ожидании нового противника. Меня восхищали его грация, его умение, его «торео», то есть манера работать с быком, основанная на его физических достоинствах – крепких ногах, быстрых рефлексах, невероятном разнообразии приемов и энциклопедическом знании быков. Его тренировки доставляли мне большое удовольствие. Весенняя природа, когда дожди прекратились и вышло солнце, была прекрасна. Беспокойство вызвало только одно: его стиль меня совершенно не трогал.