— Помилуйте, сжальтесь!
— простонал домовой прежним дурашливо-плаксивым голосом.
— Я этого вашего «ветра» от «течения» не отличу, а вы — в
шлюпе!
— Ветер уже, но бьет сильнее, и его
видно лучше, вот и все, — раздраженно бросила Сандра. — «Не
отличит» он! Откуда? — она потрясла перед носом у домового бутылкой
«Северного сияния», изъятой у него из кармана.
— С собой пронес! — мигом ответил
тот. — Нишкни, неточки, не брал я из ваших запасов, ничего не
брал!
Еще одной способностью домовых,
помимо хождения сквозь стены, была способность проносить с собой
спиртное. Чаще всего в неограниченных количествах.
— Как тебя зовут, чудо? — с
брезгливой жалостью спросил Сашка.
— Василий я, — домовой
часто заморгал. — По батюшке Христофорович, Христофоровы
мы.
— С ботинком мне все ясно, — сказала
Балл. — Ботинки я выкинула перед самым стартом. Видимо, коллеги
Василия, решили подшутить над ним, напоили и уложили в ботинок. А
он очнулся здесь только после старта.
— Ни черта себе! — в голове Василия
вдруг словно прояснилось, он перестал паясничать. — Они что, меня,
выходит, в капитанском ботинке пронесли?!
— Это точно мой ботинок, — сказала
Балл с непроницаемым лицом. — А я здесь капитан. Методом простой
дедукции получаем, что капитанский ботинок.
— Так я теперь тут повязан! — Василий
схватился за голову. — У меня же место на «Кассиопее»!
— Всем нам приходится чем-то
жертвовать, — пожала плечами Балл. — Ладно. В виду этого
обстоятельства, а также того, что лишаться катера я не хочу, я
официально признаю вас домовым «Блика». Штурман, попросите Людмилу
Иосифовну, когда она проснется, внести Христофорова в судовую роль
как условного пассажира[5]. С гильдией
домовых потом разберемся.
/[5] Обычное
обозначение домовых в судовых ролях./
— Временным штурманом я и останусь до конца полета, —
меланхолично подвел итог Сашка, дергая струну. — А потом меня
спишут на берег, и я буду искать себе какое-нибудь дырявое корыто
на маршруте Земля — Проксима.
—Да с чего ты взял? Еще только третий
день полета.
—Санька, она ко мне придирается, —
они и так разговаривали очень тихо, вдобавок, настраивая
инструменты, но тут Сашка и вовсе понизил голос до шепота, чтобы
даже малейшего отзвука не просочилось сквозь переборки. — Я с
Княгиней не уживусь. Она еще после домового на меня косо смотрит.
Во время огневой тренировки, опять же…