Более того, я стал замечать, что мой новый дух начал умышленно
отстраняться от поводка и, как мне казалось, давил в себе любые
проявления эмоций. Иначе говоря, снова превращался в ту самую
бездушную машину для убийств, которую я один раз уже уничтожил.
И меня это не устраивало.
С кряхтением поднявшись, я подошел к настороженно взирающей
снизу-вверх кукле и, скрестив ноги, уселся напротив. Так, чтобы
наши глаза оказались почти на одном уровне.
— Что ты о себе помнишь?
От простого вопроса Палач самым неожиданным образом растерялся.
Паучьи ноги, наполовину погруженные в серебристую жижу, нервно
переступили, издав приглушенный щелчок. Руки-лезвия опустились,
макнув кончиками в расплавленное серебро. Не до конца отросшие
пальцы второй пары рук сжались в кулаки. После чего мой новый
служитель настороженно спросил:
— Что ты хочешь знать?
Говорил он тихо, все еще немного пришепетывая, но понять его
было можно без особого труда.
— Все, — спокойно ответил я. — В том числе и то, кто тебя создал
и как именно ты стал таким, как сейчас.
Мэл вновь тревожно переступил лапами.
— Я мало помню. Особенно то, что было в последние годы.
— Но меня-то ты вспомнил?
— Тебя сложно забыть, — согласился Палач. — Это ведь ты меня
убил.
Я хмыкнул.
— Так ты поэтому не хотел возвращаться? Зазорно служить
убийце?
— Нет, — неожиданно качнул головой он. — Я помнил о тебе с
первого дня, как осознал себя заново. И решение служить принял
осознанно.
— Хм… прости, я не понял: ты САМ выбрал, кому будешь
служить?
— Существу моей специализации нужен хозяин, — спокойно
подтвердил Палач. — Без этого я не способен нормально
функционировать.
— В каком смысле?
— В прямом. Тебе знаком термин «безумие»?
Я ошарашено воззрился на служителя. Но Мэл ответил все таким же
спокойным взглядом. При этом поводок между нами внезапно напрягся,
задрожав, как натянутая струна. И нутром ощутив, что за этим
напряжением кроется нечто гораздо большее, чем простая тревога,
вслух я сказал лишь одно:
— Поясни.
Палач помолчал, а затем начал говорить, тщательно подбирая
слова.
— Когда меня создали, я знал и понимал лишь одну функцию —
выполнять приказы. Мне говорили «убей», и я убивал. Говорили
«найди», и я находил то, что просили. Хозяин сперва был один. Затем
другой, третий. Убивать приходилось часто и с годами количество
заказов только росло. Но со временем я обнаружил, что с каждой
новой смертью сила чужих приказов становится все слабее… Это сложно
объяснить, — тихо добавил Мэл, щелкнув костяшками лап. — Сперва,
когда звучал приказ, я не мог ни о чем думать. Стремление исполнить
волю хозяина было так велико, что это занимало все мои мысли. Когда
задание было выполнено, я засыпал и снова ни о чем не думал. А
когда просыпался, то старый приказ забывался, и все начиналось
сначала. Но потом мой сон стал короче и тревожнее, наступал не
сразу и был не настолько глубоким, чтобы я успел все забыть. В
какой-то момент я осознал себя вещью. Затем я понял, что меня
считают опасной вещью. Еще через какое-то время в моей голове
появились первые вопросы. А потом я услышал голоса…