– Мы – продюсеры! Мы следим за тобой уже час и не можем оторваться! Ты можешь стать звездой! Ты завываешь, хрипишь и пляшешь, как афроамериканец, даже лучше, и при этом ты – рыжий! Мы сделаем из тебя второго Чарли Чаплина! Ты станешь богатым и будешь петь всю жизнь, сколько душе угодно!
Мне это понравилось, и я пошёл с ними. Они привели меня в свою студию, позвали ещё пятерых своих сотоварищей и велели мне «что-нибудь изобразить». Я изобразил телефонный разговор мужчины с женщиной, в котором обе стороны пели. Женщина пела хриплым вульгарным басом, а мужчинка шепелявил и сюсюкал.
– Джо-о-он, что ты де-е-елае-е-ешь?
– Ничего-о-о-о, дорога-а-ая! А что-о-о-о?
– Я только что вышла из ва-а-анны!
– Ты го-о-оо-ленькая?
– Да-ааа!
Потом в комнату мужчинки входил его босс, и он начинал притворяться, что говорит о работе, а женщина ничего не понимала и провоцировала его на сексуальные темы.
Продюсеры лежали под столами и судорожно икали.
– Хватит! – прорыдал, наконец, один из них. – Довольно! Прекрати выпендриваться!
Я прекратил выпендриваться. Продюсеры пожали мне руку.
– Бакуш, ты гений, – заявили они. – Мы сделаем из тебя кого надо.
– А кого надо?
– Звезду, вот кого!
Мне не хотелось быть звездой. Мне хотелось только денег. Да и этот трюк с телефоном вовсе не приводил меня в такой восторг, как их. Тем не менее я потратил примерно три недели на то, чтобы удивлять их и других, тех, кто хотел купить меня, своими песнями.
Но потом начались проблемы. Эти проблемы удивили меня самого.
– Ты наденешь это, это и вон то, – распоряжался продюсер. – Ты встанешь так и начнёшь с этого.
– Почему? – поинтересовался я.
– Послушай, тебя не должно волновать почему. Ты пустое место, умеющее делать то, что нам нужно. Ты – это твоя способность, больше ничего. Согласен?
– Согласен, – сказал я.
Я и в самом деле так думал. Да так оно и было ещё за несколько месяцев до того, как они меня встретили. Но в этот самый момент, когда они стали распоряжаться мной, я вдруг осознал, что это больше не так. Я больше не был пустым местом, как когда только приехал в Америку. Больше не был пустыней. Теперь у меня было что-то своё, мне было что терять, и я этого терять – не хотел.
Так я обнаружил, что я есть. Так чаще всего и обнаруживаешь, что что-то у тебя есть – когда кто-то хочет у тебя это отобрать.