Хозяина чайной, некоего Храмова, арестовали и посадили в баркас. Но тут раздался клич:
Наших бьют!
Даже в доску пьяные подняли головы. Сев в лодки, они погнались за Нардовым.
Отдайте её назад! Отпустите Храмова!
Штатному контролеру удалось оторваться от преследователей. Но на следующий день у дома на улице Ошарской, где проживал Нардов, собралась толпа. Грузчики Мочального, бросив работу, пришли качать свои права, требуя возврата спиртного.
Нардова дома не оказалось, и толпа повалила в губернское акцизное управление. По пути «обиженные» разбили несколько витрин, своротили пару афишных тумб. Но своего обидчика они так и не отыскали.
сказал он.
Слова его оказались пророческими.
1918-й
Разумовский, Харитин, А. С. Колесов, Ф. А. Рождественский, А. А. Ласточкин, множество сельских урядников, городовых, надзирателей, служащих охранного отделения. Потом здесь казнили Константина Вуколова, который воевал с белыми под началом Семёна Будённого в Первой конной армии. Якобы за то, что подавлял вооруженное выступление сормовичей в декабре 1905 года. На самом деле в это время Вуколов находился в Костроме.
офицер».
25-летний Иван Рыбаков не числился в расстрельных списках. Чекисты пришли за его отцом, Григорием Дементьевичем, бывшим полицейским урядником. Но дома его не оказалось. И тогда кто-то из латышей ткнул пальцем в сына:
Тогда ты пойдешь.
Первой мировой войны был прапорщиком, за проявленную храбрость его наградили георгиевским крестом.
Протоиерей Сергачского Владимирского собора Николай Никольский смерти смотрел в глаза. Когда перед расстрелом ему приказали отвернуться, он осенил себя крестным знамением и сказал:
Спаситель не отворачивался, когда его распинали, и мы не будем.
Николай Рудневский учился в Петроградском институте инженеров путей сообщения на средства земской управы. Почему в расстрельном списке его назвали офицером, неясно. То ли мундир учащегося-путейца ввел в заблуждение, то ли «офицер» лучше подходил для отчета.
без суда были казнены васильсурский помещик А. А. Демидов, страховой агент Л. А. Петровский, милиционер Ерин…
Латышские стрелки за работой
Лелапш, Карре, Юргенс, Грубе, Михельсон…
Сразу же после этого большевики расстреляли 46 крестьян села Емангаш и 50 жителей татарского села Семеновка.
Земля не хочет прощать