Я прошёлся вместе с Тимофеевым вдоль
строя, раздавая погоны Амурского отдельного взвода с вензелем
"Н".
- Что скажешь, урядник, с такими
портупеями покрасивей форма будет? – я указал на казачат-казаков,
которые щеголяли в офицерских портупеях тысяча девятьсот
двенадцатого года, которые пошили ещё два года назад.
- Красиво смотрится, Ваше
благородие, - степенно ответил урядник. – Надо какое-то отличие для
лейб-гвардейских казачьих взводов Приамурья и Забайкалья ввести. А
портупеи ладные.
Я посмотрел на своих бывших
учеников, которые с восторгом рассматривали, врученные погоны, и
скомандовал.
- Господа казаки, равняйсь. Смирно.
Через час с конями и вооружением находитесь на пристани и
поступаете в распоряжение старшего урядника Тимофеева. Вольно.
Разойдись.
Когда строй рассыпался, и казаки
начали разбегаться по дома, я подозвал к себе младшего
Селевёрстова.
- Ромка, мамке и батьке передай, что
после присяги вместе домой подойдём. Пока цесаревич обедать
будет и у нас час времени наберётся, чтобы пообщаться. А то в
следующий раз когда в станицу попадём - неизвестно.
- Слушаюсь, Ваше благородие, -
попытался принять стойку смирно и отдать честь Ромка, но получив от
меня подзатыльник, резво развернулся и побежал к дому.
- Этот рыжий, с оторванной мочкой,
кем Вам приходится, Ваше благородие, - поинтересовался урядник, а
второй конвойный вопросительно насторожил уши.
- Брательник названный. Когда моих
родителей хунхузы убили, а потом дед умер, Ромкины отец и мать меня
к себе в семью взяли. Три года, можно сказать, у них прожил, -
ответил я.
- Так, Вы Ваше благородие отсюда
родом?!
- Да, отсюда. В двух верстах хутор
стоял, где я родился и вырос. Спалили его хунхузы когда на
цесаревича и на станичников напали два года назад. Где-то в станице
должен дом стоять, который мне за счёт казны построили. Но где,
даже и не знаю. А смотреть некогда. С дядькой Петром, да тёткой
Ольгой успеть бы, повидаться и поговорить.
- Да… Служба в конвое, она такая, -
растягивая слова, задумчиво произнёс Тимофеев. – Нас вон аж на край
земли отправили. Где Кубань родная и где Дальний Восток.
- Ничего урядник, зато, сколько
всего уже увидел и увидишь ещё.
- Так то, оно так, Ваше благородие.
Но в родном краю служить то слаще. Вы вона, аж весь светитесь от
радости. Дома. А мы теперь, когда родные куреня увидим – не
известно. А я то, второй уже сверхсрок тяну. Семь лет уже дома не
был.