Но вглядываясь в угрюмые, обреченные, испуганные лица людей, Криворотов не искал среди них Даурова. Его он найдет даже в кромешной тьме, будь она в вагоне…
Криворотов хорошо помнит тот день, когда в вагон доставили Даурова. Он сразу узнал в худом, изможденном человеке с лицом, походившем скорее на кровавый мосол, того молодого, блиставшего тогда в золотых погонах, офицера, судьба с которым когда-то свела его. На обезображенном лице его выдавали лишь хищные, пронзительные глаза. Да, собственно, только их он и мог тогда разглядеть.
«Эх, ваше благородие!… Вот уж никак не ожидал именно вас увидеть среди приговоренных к смерти. Среди героев, павших или живых – согласен был его увидеть, но не здесь. И надо же было так угораздить? – сокрушался, молча, охранник. – И надо же такому случиться – встретились у вагона смертников когда-то и опять, черт или дьявол тебя попутал, вновь в таком же вагоне встретились. Здесь, пади, замешана нечистая сила!».
А я кто тогда был? Сосунок …деревня …первого года призыва перед первой мировой. И надо же было случиться побегу из такого же, как этот, вагона. А бежали «политики»… шуму было. Стали искать… что да как? А тут война… дело отложили. Говорили тогда, что побег – дело рук молодых офицеров, … но война все списала. Как они сумели все чисто обставить, – ума не приложу. Но то, что среди них был он, Дауров, главным заводилой – это факт! В то утро стоял непроглядный туман и потому велено было стрелять в воздух. Помнится, он как с небес свалился на вороном коне, не весть откуда взялся и ко мне, как приведение. Ты, говорит, не стреляй более, а за службу вот, мол, держи – и сует мне в руку кредитку, я глянул на нее и глазам не поверил – в руке была «красненькая»… таких деньжищ я сроду в руках не держал! Когда в себя пришел, – а его и след простыл. Я глаза его запомнил… Когда он наехал на меня, то прежде, чем сунуть в руки десять рублей, он свесился прямо из седла – тут то наши глаза и встретились. Ни до, ни после того случая, сказывали, не было побегов из таких вагонов. Помню, «политики» были в основном из поляков, хотя, говорили, что был и один русский. А вот среди налетчиков я успел разглядеть девушку – она стояла рядом со мной – я к этому времени был уже обезоружен – и что-то быстро говорила по-польски. И вот сейчас какой день голову ломаю: уж не она ли – та полька, как потом оказалось, – и есть эта дамочка, что была в буфете – и крестиков на ладошке оставила?