И Кашина отпустило. Стало понятно, что нет здесь никакой
мистики, просто неверно выбранный маршрут вернул их к исходной
точке. Мама-Лехтинен не произнесла ни слова, но ее торжествующе
вздернутые брови оказались куда как красноречивее. Поравнявшись с
могильщиком, Михаил Матвеевич прижал машину к обочине, едва не
зацепив крылом кованную оградку ближней могилы, и отстегнул ремень
безопасности. Не глядя на супругу, бросил:
— Сейчас у местных аборигенов дорогу спросим…
Поспешно, словно боясь справедливых упреков жены, отец семейства
выскочил наружу. Однако Ираида Павловна решила проявить
великодушие, ограничилась довольной улыбкой в ссутулившуюся спину
мужа.
Переждав, пока мимо проползет, похожая на гигантского жука,
заляпанная грязью «бэха», Михаил Матвеевич перебежал дорогу. За
руку, как со старым знакомым поздоровался с могильщиком. Достав из
нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, угостил аборигена и
угостился сам. Следующие несколько минут прошли за активным
обсуждением дальнейшего пути. Долговязый землекоп активно загибал
руки, видимо, изображая нужные повороты, да настойчиво тыкал
тлеющей сигаретой в сторону ближайшего холма. Михаил Матвеевич
кивал, соглашаясь. Его собеседник сплевывал под ноги, лениво скребя
живот ногтями прямо через грязную майку-алкоголичку. К тому
моменту, когда высмоленные почти до фильтра «бычки» полетели на
землю, Юрка уже весь извелся. Вопреки всему, рациональное
объяснения их возвращения не до конца развеяло ореол жути,
исходящий от тощаги-могильщика. Находиться с ним рядом было пыткой
не меньшей, чем слушать нытье уставшего от дороги Коленьки. Все
чудилось Юрке, что нет-нет, да ощупает его липкий, изучающий
взгляд. Каждый раз он пытался встретиться с землекопом глазами, и
каждый раз неудачно. Верзила смотрел на дорогу, на Михаила
Матвеевича, за горизонт, просто себе под ноги. Куда угодно, только
не на Кашина. Однако ощущение слежки не проходило. Наконец
Лехтинен-старший горячо потряс мосластую руку могильщика и быстро
вернулся к машине. Плюхнувшись на сиденье, с места в карьер тронул
машину вперед. Даже пристегиваться не стал.
– Ну? – нетерпеливо спросила Ираида Павловна.
Михаил Матвеевич ответил жене торжествующим взглядом.
– Баранки гну! Лопухнулся я, что уж там… но и ты, мать,
тоже…
В последовавшей за этим мешанине многочисленных «направо» и
«налево», Кашин заблудился окончательно и бесповоротно. А Люськины
родители увлеченно обсуждали дорогу, точно действительно были здесь
впервые.