— Да пошла она! Оба идите! Я говорила — надо было сразу
оставлять, а вы…
От криков и напряжения в голове Юрки щелкнуло. По лбу побежало
что-то горячее и мокрое. Преодолевая слабость, он коснулся лица
пальцами, поднеся их к глазам. По подушечкам, глубоко въевшись в
отпечатки, точно краска на процедуре дактилоскопии, расплылась
кровь. Липкая. Свежая.
— Кровь… — заворожено прошептал Кашин. — Откуда у меня
кровь?
Вопли и взаимные обвинения внезапно стихли.
— Из носа, — неуверенно ответила Люся. — Ты когда в обморок
грохнулся, у тебя из носа кровь побежала. Давление, наверное.
— Господи, да сколько можно уже врать!? — Перегнувшись через
сиденье, Ираида Павловна злобно зашипела на дочь. — Что ж ты за
дрянь такая, а? Парню осталось всего ничего, а ты все паинькой
прикидываешься! Скажи уже! Ну?
Не дождавшись ответа от внезапно умолкшей Люси, похлопала Юру по
колену и доверительно сообщила:
— Это вас Хугинн клюнул, Юрочка. Вы не переживайте, уж если он
кого клюнул, значит все — конец. Это папа у нас дурак-дураком, все
думает судьбу обойти. На зеленой своей развалюхе обогнать. Не
переживайте. Скоро все закончится.
— Скорее, чем ты думаешь, — Люся прервала мать, кивнув в сторону
лобового стекла.
— М-да-а-а… — с тоской в голосе протянул папа-Лехтинен. —
Кажись, приехали.
Юркин взгляд потянулся туда же, куда кивнула хмурая Люся. Туда,
через опущенные плечи мамы и папы Лехтинен, через заляпанное грязью
и глиной лобовое стекло, через бесконечно длинный зеленый капот,
под которым устало переводил дух натруженный мотор. Туда, где
посреди двух высоких валов рассыпчатой свежей земли стоял
он. Тот самый мосластый высокий могильщик, в растянутой
майке-алкоголичке, бывшей некогда белой.
— Не выпустила, ведьма старая, — прошептал Михаил Матвеевич.
— Мишенька, нельзя так… это же мама твоя все-таки, — укорила
мужа Ираида Павловна.
Тот лишь кивнул, поджав губы, рывком распахнул дверь и выбрался
наружу. Точно по команде, могильщик закинул лопату через плечи,
свесив руки по обе стороны черенка. Он был похож на тощее пугало,
выставленное в поле, чтобы пугать ворон. Вот только вороны его не
слишком-то боялись. Гигантская черная туша Хугинна аккуратно
спланировала с неба, встав рядом с могильщиком. Долговязый, словно
только этого и ждал, поднял правую руку, приложил два пальца к
виску, по-приятельски козырнув Кашину.