— Герой, блин! Сам бы такое увидел, наверное, в штаны б
нагадил!
Марат сдернул покрывало с кровати, обнажив три черные морды.
Маски отблескивали искусственным мехом, щерились мелкозубыми
улыбками. Даже при свете они казались жутковатыми, и с трудом
верилось, что Михей утащил их с детского спектакля про
Дюймовочку.
— Че? — Михей шагнул вперед.
— Через плечо! Заигрался ты, через край, вот че! Маски эти,
доски из полу выбил, газон перекопал на какой-то хрен! Остановиться
не можешь?! Хочешь, чтобы Санчес в спортзале на скакалке
повесился?
Марат, хоть и был на голову ниже, не отступил. Набычился, как
всегда, когда считал себя правым, упрямо стиснул кулаки. Один
Костыль, казалось, не замечал сгустившегося напряжения.
— Пацаны, — хмуро выдал он, — а Санчес за забором. Один.
— Твою мать! — Марат выпучил глаза. — Местные!
Он выскочил из комнаты, хлопнув дверью. За ним, грузно топоча,
метнулся Костыль. Михей постоял в нерешительности, покрутил в руках
кротовью маску. Подбежал к окну, крикнул в распахнутую раму, в
душную ночь, рокочущую далеким громом:
— Придурки! Обход через десять минут!
Он хотел еще крикнуть, что не трогал газон, и доски не трогал,
но от одной только мысли об этом вставали дыбом волосы на руках.
Михей помялся еще секунду, матюгнулся в сердцах и сиганул в
раскрытое окно.
***
На повороте к перекрестку Саньку догнал дождь. Санька не видел
разбойничьих туч, что украли звезды, но чувствовал, как их косматые
тела трутся друг о друга там, наверху, стряхивая вниз тяжелые
латунные капли. Пока еще редкие, они с громкими шлепками
расшибались об асфальт.
Боясь опоздать, Санька мчался, что есть мочи. В ушах свистел
ветер, и пульсировала кровь, легкие шумели, как два прохудившихся
насоса. Футболка с червями неприятно липла к голой спине. Влажный
аромат парящей, только что вскрытой земли, настойчиво лез в ноздри,
непрошено вызывая в памяти дедушкины похороны. Тогда тоже моросил
дождь, и свежая могила пахла так же точь-в-точь.
Санька выскочил в самый центр перекрестка, туда, где две дороги
превращались в крест. Рассеянный свет стоящих на углах фонарей
заливал мокрый асфальт болезненной желтизной. Мир за пределами
этого крохотного пяточка утопал в бархатной южной ночи, без фар,
без горящих окон и без звезд.
С отвратительным шлепком футболка упала на асфальт, размоталась
скатертью-самобранкой. Санька старательно вытянул углы, очистил от
земли, сгреб червей к центру. Сердце колотилось отбойным молотком,
и он не сразу понял, что за спиной слышен отчетливый звук шагов. С
надеждой и испугом Санька обернулся, но это оказались всего лишь
они — те, кто втянул его во все это. Санька злобно, по-песьи
оскалился и сжал кулаки. Первым добежал Марат.