Забыв про стынущий в кружке чай,
Потапов слушал, разинув рот. Уста хмурого, неприятного старика
отматывали назад историю, столетие за столетием, к самому началу
времен, где бок о бок с Человеком жили те, кто сегодня уцелел лишь
в сказках. Туда, где шаманские пляски призывали дождь и солнце, в
покрытых ряской водоемах плескались пышногрудые русалки, и рыскала
под землей белоглазая чудь. Где Одноглазое Лихо было такой же
частью природы, как вороны и медведи, и олени, и белки, и другие
четвероногие, пернатые и ползучие твари.
Внимая торопливой, сбивчивой речи
Марревского старожила, Потапов с головой погружался в мир древнего
волшебства, жестокой кровавой магии. Становился сторонним
наблюдателем грандиозной битвы за место под солнцем, в которой
проигравшая сторона исчезала навсегда, превращаясь в предания,
легенды и детские страшилки. Избегая войны с более сильным и
жестоким противником, Старый Мир откатывался все дальше и дальше. И
постепенно не осталось лесов настолько глухих и далеких, чтобы туда
не добрался вездесущий Человек, жаждущий новых охотничьих угодий,
рыбных рек и пахотных земель. А потом чужеземцы из-за моря подарили
Человеку Крест. И Человек захотел очистить новые земли от
скверны…
Страх исчез. Смытый душистым травяным
чаем, уступил место жалости. Тоске по убитой сказке. В голове
шумело, точно после выпитого литра водки. Разглаживая на столе
мятую распечатку монографии Гревингка, Сергей Иванович втолковывал
ничего не понимающему, осунувшемуся старику:
— Всегда не мог понять, что за мораль
у этой сказки? Не лепи детей из снега? Не прыгай через огонь? Не
слушай подружек? Какой позитивный посыл несет эта история? Чему
научит ребенка? А ведь просто искал не там! Кто бы знал, а?!
Горячим меня не кормите…
Она действительно вернулась только с
рассветом. Дед Хилой уже спал, забравшись на прогретую печь, а
Потапов, распахнув ставни, смотрел, как потягивается просыпающаяся
заря. Снегурочка вышла из леса, стряхивая с босых ног рваные
останки ночного тумана. Вышагивая легко, почти грациозно, она
больше не напоминала пьяную гориллу. Прямая спина, высоко поднятая
голова, уверенный шаг. Вся она даже стала как будто стройнее и
чище. В грубых линиях ее лица, в тяжело обвисших грудях и
отяжелевшем от многочисленных родов животе, Потапов видел черты
языческих богинь, чьи статуэтки по сей день находят от Урала до
Дальнего Востока. Вымокшая в росе шерсть серебрилась и отблескивала
в лучах зарождающегося светила. В это мгновение Снегурочка казалась
почти прекрасной. Неземной. Осколком старого дикого мира. Частичкой
зимы, неведомо как уцелевшей жарким засушливым летом.