Потапов не мог сказать, сколько из
этого он действительно увидел, а сколько дофантазировал,
вдохновленный рассказом Хилоя. Волшебство пропало, когда кротовьи
глазки учителя разглядели среди травы яркое пятно. Правой рукой
Снегурочка волокла за ногу тонкое девичье тело в разодранной
красной куртке. На вывернутом запястье мертвой Алены болтался
включенный полицейский фонарик. Стиснутая ладонь по-прежнему
сжимала рукоятку ножа. Стальное лезвие, обломанное чуть выше
середины, испачкалось в чем-то черном и липком.
***
И дни потянулись транспортерной
лентой — такие же повторяющиеся, бесконечные и черные. Еще затемно
дед Хилой уходил на огород, отгороженный от Снегурочки высоким
забором. Там он копался на грядках, пропалывал, рыхлил и поливал, а
к обеду, проверив ловушки на ворон, возвращался в дом, прячась от
полуденного солнца. Не зная, куда себя пристроить, Потапов слонялся
по двору, стараясь не подходить близко к воротам.
На восьмой день вынужденное
заключение стало невыносимым. Мертвого Лешку Снегурочка уволокла в
сторону леса, а тело Алены, брошенное на самом солнцепеке, быстро
превращалось в падаль. Каждую ночь лихо приходило к нему кормиться.
К счастью, батарейка фонаря разрядилась еще до наступления сумерек.
Однако Потапов все равно не мог уснуть, слушая чавканье, хруст
разгрызаемых костей и отвратительные сосущие звуки. А по утрам
белесая тварь подтаскивала исковерканные останки поближе к окну и
совсем по-звериному принималась на них кататься. Глядя на это дело,
дед Хилой мрачно шутил:
— Покатайся, поваляйся, Аленкина
мясца поевши… — усмехался он, не зная даже, что совершенно точно
угадал имя убитой Виртонен. — Вишь, как изводится, Лишка-то! Эт она
для тебя старается, невеста бесова… Марафет наводит…
Юмор у него был сродни
хирургическому: циничный, выстраданный долгими годами, проведенными
бок о бок со Смертью. И на восьмой день Потапов понял, что если еще
хоть часок проведет среди удушающей жары, омерзительной вони и
чернушных шуточек, то сойдет с ума и сам выскочит к одноглазой
твари с предложением руки и сердца.
В рюкзаке покойной Виртонен нашлось
все необходимое. Сидя на крыльце, освещаемый лучами восходящего
солнца, Потапов обматывал найденную во дворе палку обрывками
Аленкиной футболки, тщательно вымоченными в бутылке с бензином для
костра. Он пытался прочувствовать момент, ощутить себя древним
витязем, идущим на бой с темными силами, но получалось слабо.
Потапов не был рожден для битвы. Для пересчета всех его драк
хватало пальцев одной руки. И даже тогда неиспользованных
оставалось больше половины.