Когда Рорк, сопя и треща палубой под ножищами, брался за вымбовку, остальная команда отдыхала, а якорь выбирался не просто быстро, нет. Он вылетал из воды мурлыкая, что твой кот. Когда кто-то хотел обидеть матроса Рорка, матрос Рорк поднимал нахала, крутил несколько минут над головой и ставил назад. Кумушки в родном порту шушукались про отца-тролля, мол обрюхатившего матушку великана. Вранье, папашку-то шкипер помнил хорошо. Моряк как моряк… да. А вот мамку… Ее-то никто и никогда не видел.
И сейчас у матроса Рорка, высившимся над шкипером белым медведем, оторван рукав бархатной куртки, рассечена скула и фингал светит ярче трюмного фонаря. И?!
– В сторону! – буркнул, повторившись, Хорне. Так-так, согласилась трость.
За спиной Рорка, широкой как корма королевского трехпалубника пряталась напасть. Ее-то Хорне почуял всеми двумя переломами горбатого носа еще на палубе. Сейчас увидел, понимая свою правоту. Блоддер тебя раздери, откуда ж взялась на их головы?!
Лядащая, кости да кожа. Длинные темные пальцы, а три – без ногтей. Длинные темные волосы до самой тощей задницы. Длинные темные лохмотья, не скрывающие задорно торчащие девичью грудь. Длинные темнющие ресницы, прячущие настороженные темные глаза. Длинные и, для разнообразия, светлые узкие губы. Мог ли матрос Рорк из-за длинной темно-худой девки поцапаться с кем-то так, что старпом флейкка «Марион» из вольного города Стреендам стала платить золотом чинушам, лишь бы не шли в трюм? Мог… как и сам Хорне. Татуировки ее лохмотья не скрывали.
– Моя госпожа, – шкипер коснулся шляпы. – рад видеть вас на борту.
Мар-витт, морская ведьма из Абиссы, тихонько и облегченно выдохнула. Капитан с Севера чтит традиции, любой капитан и любые традиции. Но он же отвечает за людей, судно, груз. А запястья и шею мар-витт украшали давние следы кандалов и ошейника.
– Девочкой попала на Юг? – Хорне стукнул тростью. Надо выпустить злость.
Та кивнула. Удивленно уставилась на него. Откуда понял? Какая разница.
– Лисс, освободите каморку на носу.
– Да, шкипер.
– Надеюсь, ты не совсем отвыкла спать в гамаке.
Старпом не ответила. И даже не возмутилась. Наказать ее стоило, но не спать же мар-ши с матросами в кубрике, пока ее каюта будет занята, верно? Так-так, согласилась трость.
– Кому ты принадлежала?
Мар-витт показала левое предплечье. От сгиба локтя и до запястья, переплетаясь, вспучились шрамы трех серпентов. Морскими змеями рабов клеймили ойялла, чертовы водные бродяги без родных островов с домами, смуглые потрошители южного океана, разбойники Черного берега.